Кричалисвозовраненые.Междутелегбродилиодуревшие,
измученныесестрывгрязныхсолдатскихшинелях.Откуда-тосодвора
слышался животный крик и удары нагаек. Скакали верхоконные. У забора кучка
юнкеров пила молоко из жестяного ведра.
Все ярче, все горячее светило солнце из голубой ветреной бездны.Между
деревом и телеграфнымстолбом,наперекинутойжерди,покачивалисьна
ветру, свернув шеи, опустив носкиразутыхног,семьдлинныхтрупов-
коммунисты из ревкома и трибунала.
Наступилпоследнийденькорниловскогопохода.Конныеразведчики,
заслоняясь от солнца, увидели в утреннем мареве, за мутной рекойКубанью,
золотые купола Екатеринодара.
Задачей передовой конной части было - отбить у красныхединственныйв
тех местах паром на переправе через Кубань, близстаницыЕлизаветинской.
ЭтобылановаяхитростьКорнилова.Егомоглиждатьсюга-от
Ново-Дмитровской,сюго-запада-пожелезнойдорогеНовороссийск-
Екатеринодар. Но предположить, что для штурмагородаонвыбереткрайне
опасный обход в сторону, на запад от города, и переправубезмостов,на
одном пароме, всей армии через стремительные водыКубани,отрезываятем
себе всякую возможностьотступления,-такоготактическогоходаштаб
командующего красными силами - Автономова - предположить не мог. Но именно
этот, наименее охраняемый путь, дающий два-три дняпередышкиотбоеви
выводящий армию прямо в сады и огороды Екатеринодара, и выбрал хитрый, как
старая лиса, Корнилов.
Недостатоквогневомснаряжениибылпополненпризанятии
железнодорожной станции Афинской, гдедобровольцывзорвалипути,чтобы
обезопасить себя от огня броневых поездов. Все жепулеметысодногоиз
красных поездов доставали до фланга наступающих, которые шлипосплошной
талой воде. Когда полоса пуль, поднимая фонтанчики воды, добегала доних,
- они падали в воду, уходили с головой, как утки. Высунувшись, перебегали.
Гарнизон Афипской защищался отчаянно. Но красные были обречены, потому что
они только защищались, а противник их наступал.
Медленно,змейкамицепей,частиДобровольческойармииокружалии
обходили Афипскую. Солнце заливало синююравнину,сторчащимиизводы
деревьями, стогами, крышами хуторов, спролетающимипозаливнымозерам
тенямивесеннихоблаков.Корниловвкороткомполушубкесмягкими
генеральскими погонами, с биноклем и картой,двигалсянаконе,впереди
своегоштаба,поэтомузеркальномумареву.Онотдавалприказания
ординарцам, и они в вихре брызг мчались на лошаденках. Одно время он попал
под обстрел и рядом с ним легко ранило генерала Романовского.
Когда станция была обойдена с запада и началсяобщийштурм,Корнилов
ударил коня плетью и рысью поехал прямо в Афипскую.Оннесомневалсяв
победе.
Там, между путями, вереницами вагонных составов,железнодорожными
зданиями, пакгаузами и казармами ворвавшиеся части истребляли красных. Это
была последняя и самая кровавая победа Добровольческой армии.
Полковник Неженцев, краснощекий, моложавый, возбужденный, прыгаячерез
трупы, подбежал к Корнилову, - блеснув стеклами пенсне, рапортовал:
- Станция Афинская занята, ваше превосходительство.
Корнилов перебил тотчас же с нетерпением:
- Снаряды взяты?
- Так точно, семьсот снарядов и четыре вагона патронов.
- Слава богу! - Корнилов широко перекрестился, царапаяногтеммизинца
по заскорузлому полушубку. - Слава богу...
ТогдаНеженцевглазамиуказалемунастоявшихтолпойувокзала
ударников - особый полкизотчаянныхголоворезов,носившихнарукаве
трехцветный угол. Как люди, взошедшие на крутую гору, они стояли, опираясь
на винтовки. Лица их застыли в усталых гримасах бешенства, руки и у многих
лица - в крови, блуждающие глаза.
-Дваразаспасалиположениеиворвалисьпервыми,ваше
превосходительство.
- Ага! - Корнилов ударил коня и во весь карьер,хотярасстояниебыло
невелико, подскакал к ударникам (онисейчасжезаволновалисьибыстро
сталивыстраиваться),изовсейсилы,какэтообычноизображаютна
памятниках, осадил коня, откинул голову, крикнул отрывисто:
- Спасибо, мои орлы! Благодарю вас за блестящее дело и еще раззато,
что захватили снаряды... Низко вам кланяюсь...
Получив запас огневого снаряжения, армияначалапереправлятьсячерез
Кубань на дощатом пароме, захваченном передовым конным отрядом. Силы армии
к этому времени исчислялись в девять тысяч штыков и сабель и четыре тысячи
лошадей. Переправа продолжалась три дня. Огромным таборомраскинулисьпо
сторонам ее воинские части, обозы, повозки, парки. Весеннийветертрепал
лохмотья вымытого белья, развешанного на оглоблях. Дымили костры.Паслись
на лугах стреноженные лошади. Повеселевшие офицеры влезалинавозыив
бинокли старались рассмотреть в синеющейдалисадыикуполазаветного
города.
- Честное слово... Вот так же крестоносцы подходили к Ерусалиму.
- Там, господа, были жидовочки, а здесь - пролетарочки...
- Объявим женскую социализацию... Хо-хо...
- В баню, на бульвар, и - пива!
Со стороны Екатеринодара не былопопытокпомешатьпереправе.Иногда
только постреливали разведчики. Красные решилизащищаться.Спешно,всем
населением - женщины и дети - рыли окопы, путали проволоку,устанавливали
орудия. Из Новороссийска подъезжали эшелонычерноморскихморяков,везли
пушки и снаряды. Комиссары говорили в воинских частях о классовой сущности
корниловских добровольцев, о том, что за ихспиной"беспощаднаямировая
буржуазия, которой, товарищи,мыдаемрешительныйбой",-иклялись
умереть, а не отдавать Екатеринодара.
На четвертый день Добровольческаяармиядвинуласьнаштурмстолицы
Кубани.
Ураганнымогнембатарей,состороныЧерноморскоговокзалаиот
пристанейнаКубани,быливстреченыбешенонаступающиеколонны
добровольцев.