Корнилов,уйдямаленькойсеребрянойголовойвплечи,слушалдоклад
Романовского:
"Снарядов нет, патронов нет. Добровольцы-казаки расходятся по станицам.
Все полки растрепаны. Состояние подавленное. Многиенераненыеизбоевой
линии уходят в обоз..." и так далее...
Генералы слушали, опустив глаза. Марков, приткнувшись на чье-топлечо,
спал. В полумраке (так как окно было завешено)скуластоелицоКорнилова
было похоже на высохшую мумию. Он сказал глуховатым голосом:
- Итак, господа, положение действительно тяжелое.Яневижудругого
выхода, как взятие Екатеринодара. Я решилзавтранарассветеатаковать
город по всему фронту. В резерве остался полк Казановича. Я его сам поведу
в атаку.
Он внезапнозасопел.Генералысидели,опустивголовы.Плотный,с
полуседойбородкой,похожийнаслужаку-чиновника,генералДеникин,
страдавшийбронхитом,воскликнулневольно:"О,господи,господи!"-
закашлялся и пошел к двери. В спину его Корнилов сверкнул черными глазами.
Он выслушал возражения, встал иотпустилсовет.Решительныйштурмбыл
назначен на первое апреля.
Через полчаса в комнату вернулся Деникин, все еще свистя грудью. Сели
сказал с мягкой душевностью:
-Вашевысокопревосходительство,позвольте,какчеловекчеловеку,
задать вам вопрос.
- Я слушаю вас, Антон Иванович.
- Лавр Георгиевич, почему вы так непреклонны?
Корнилов ответил сейчас же, как будто давно уже приготовил этот ответ:
- Другого выхода нет. Если не возьмем Екатеринодара, я пущу пулю в лоб.
(Пальцем, с отгрызенным до корня ногтем, он указал себе на висок.)
- Вы этого не сделаете! - Деникинподнялполные,оченьбелыеруки,
прижал их к груди. - Перед богом, перед родиной... Кто поведет армию, Лавр
Георгиевич?..
- Вы, ваше превосходительство...
И нетерпеливым жестом Корнилов дал понять, что кончает этот разговор.
Жаркое утро 31 марта было безоблачно. От зазеленевшей земли поднимались
волны испарений. Лениво в крутых берегах текли мутно-желтыеводыКубани,
нарушаемые лишь плеском рыбы. Было тихо. Лишь изредкахлопалвыстрелда
бухала вдалеке пушка, посвистывая,проносиласьграната.Людиотдыхали,
чтобы назавтра начать новый кровавый бой.
Подпоручик Долинский курил на крыльце дома. Думал: "Помыть бырубашку,
кальсоны, носки... Хорошо бы искупаться".Дажептицакакая-тозалетная
весело посвистывала в роще. Долинскийподнялголову.Фюить-ширкнула
граната прямо в зеленую рощу. Сжелезнымскрежетомразорвалась.Птичка
больше не пела. Долинский бросил окурок в глупую курицу, непонятно какне
попавшую в суп, вздохнул, вернулся вдом,селудвери,носейчасже
вскочил и вошел в полутемную комнату. Корнилов стоял устола,подтягивая
брюки.
- Что, чай еще не готов? - спросил он тихо.
-Черезминутубудетготов,вашевысокопревосходительство,я
распорядился.
-Черезминутубудетготов,вашевысокопревосходительство,я
распорядился.
Корнилов сел к столу, положил на него локти, поднес сухонькую ладонь ко
лбу, потер морщины.
- Что-то я вам хотел сказать,подпоручик...Вотневспомню,просто
беда...
Долинский, ожидая, что он скажет, нагнулся над столом. Все это было так
непохоже на главнокомандующего - тихий голос,растерянность,-чтоему
стало страшно.
Корнилов повторил:
- Просто беда... Вспомню, конечно, вы неуходите...Сейчасгляделв
окно - утро превосходное - Да, вот что...
Он замолчал и поднял голову, прислушиваясь. Теперь и Долинский различал
приближающийся, надрывающий вой гранаты, казалось - прямовзанавешенное
окно. Долинский попятился. Страшно треснуло над головой.Рвануловоздух.
Сверкнуло пламя. Покомнатеметнулосьснизувверхрастопыренноетело
главнокомандующего...
Долинского выбросило в окно. Он сидел на траве, весь белый от известки,
с трясущимися губами. К нему побежали...
У тела Корнилова,лежавшегонаносилкахидополовиныприкрытого
буркой, возился на корточках доктор.Поодальстояликучкойштабные,и
ближе их к носилкам - Деникин, - в неловко надетой широкополой фуражке.
МинутуназадКорниловещедышал.Нателеегонебыловидимых
повреждений, только небольшая царапина нависке.Докторбылневзрачный
человек, но в эту минуту он понимал, что все взгляды обращены на него, и -
хотя ему было ясно, что все уже кончено, - онпродолжалсозначительным
видом осматривать тело.Неторопясь,встал,поправилочкиипокачал
головой, как бы говоря: "К сожалению, здесь медицина бессильна".
К нему подошел Деникин, проговорил придушенно:
- Скажите же что-нибудь утешительное.
- Безнадежен! - Доктор развел руками. - Конец.
Деникин судорожно выхватил платок, прижал к глазам и затрясся.Плотное
его тело все осело. Кучка штабных придвинулась к нему,глядяуженена
труп, а на него. Опустившись на колени, он перекрестил желто-восковое лицо
Корнилова и поцеловалеговлоб.Двоеофицеровподнялиего.Третий
проговорил взволнованно:
- Господа, кто же примет командование?
- Да я, конечно,яприму,-высоким,рыдающимголосомвоскликнул
Деникин. - Об этом было раньше распоряжение Лавра Георгиевича, об этомон
еще вчера мне говорил...
В этуженочьвсечастиДобровольческойармиинеслышнопокинули
позиции, и пехота, кавалерия, обозы, лазареты иподводысполитическими
деятелями ушли на север, в направлении хуторов Гначбау, увозя с собойдва
трупа - Корнилова и Неженцева.
Корниловский поход не удался. Главные вожди и половинаучастниковего
погибли. Казалось - будущему историку понадобитсявсегонесколькослов,
чтобы упомянуть о нем.
На самом деле корниловский "ледяной поход" имел чрезвычайноезначение.