— Не тужи... Не удастся свадьба"честью", "уходом"ее справим... Будь спокоен, я за дело берусь, значит, будет верно... Вот подожди, придет лето: бежим и окрутим тебя с Настасьей.. У нее положено, коль не за тебя, ни за кого нейти... И жених приедет во двор, да поворотит оглобли, как несолоно хлебал... Не вешай головы, молодец, наше от нас не уйдет!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
По приказу Патапа Максимыча зачали у него брагу варить и сыченые квасы из разных солодов ставить. Вари большие: ведер по сороку. Слух, что Чапурин на Аксинью—полухлебницу работному народу задумал столы рядить, тотчас разнесся по окольным деревням. Все деревенские, особенно бабы, не мало раздумывали, не мало языком работали, стараясь разгадать, каких ради причин Патап Максимыч не в урочное время хочет народ кормить.
В самый тот день, как у Чапуриных брагу заварили, в деревне Ежове, что стоит на речке Шишинке в полутора верстах от Осиповки, собрались мужики у клетей на улице и толковали меж собой про столы Чапуринские. Кто говорил, что, видно, Патапу Максимычу в волостных головах захотелось сидеть, так он перед выборами мир задабривает, кто полагал, не будет ли у него в тот день какой—нибудь "помочи" ("Помочью" , иначе "толокой", называется угощенье за работу. Хозяин, желающий какое—нибудь дело справить разом в один день, созывает к себе соседей на работу и ставит за нее сытный обед с пивом и вином."Помочане"работают и утром и после обеда и в один день управляются с делом. На"помочи"сзывают большей частью крестьяне недостаточные, у которых в семье мало рабочих. Люди богатые, тысячники не делают"помочей". У сельских попов полевые работы все больше"толокой"справляются.). Но все это нескладно—неладно придуманное тут же ежовским миром и осмеивалось. И в самом деле: захотелось бы Патапу Максимычу в головы, давным бы давно безо всяких угощеньев его целой волостью выбрали, да не того он хочет; не раз откупался, ставя на сходе ведер по пяти зелена вина для угощенья выборщиков. На"толоку"народ собирать ему тоже не стать: мужик богатый, к тому же тороватый, горд, спесив, любит почет: захочет ли миром одолжаться? На что ему"помочь", когда в кармане чистоган не переводится. С добрый час протолковали ежовские мужики, стоя кучкой у клетей, но ничего на дело похожего не придумали. Баба дело решила, да так метко, будто у Чапурина в голове сидела и мысли его читала.
Шла по воду тетка Акулина, десятника жена. Поровнявшись с мужиками, поставила ведра наземь. Как не послушать бабе, про что мужики говорят.
— Эх вы, умные головы,— крикнула она, вслушавшись в мирские речи,— толкуют, что воду толкут, а догадаться не могут. Кто что ни скажет, не под тот угол клин забивает... Слушать даже тошно.
На бабу, как водится, накинулись, осмеяли, кто—то выругал, а муж, тут же стоявший, велел ей идти, куда шла, и зря не соваться, куда не спрашивают.
— Да что вы, лешие, без пути зубы—то скалите? — крикнула Акулина.— Стоят, из пустого в порожнее перекладывают, а разгадать ума не хватает. Знаю, к чему Чапурины пиры затевают.
— Ну, сказывай, коли знаешь!— заговорили мужики.
— У Патапа Максимыча дочери—то заневестились,— сказала Акулина,— вот и сзывает он купцов товар показать.
— У Патапа Максимыча дочери—то заневестились,— сказала Акулина,— вот и сзывает он купцов товар показать. Смотрины будут.
— Ай да тетка Акулина! Рассказала, как размазала! — заголосили мужики.
— А баба—то, пожалуй, и правдой обмолвилась,— сказал тот, что постарше был.— Намеднихозяинпри мне на базаре самарского купца Снежкова звал в гости, а у того Снежкова сын есть, парень молодой, холостой; в Городце частенько бывает. Пожалуй, и в самом деле не свадьба ль у них затевается.
Акулина посмеялась над мужиками и пошла своей дорогой к колодцу. Тут по всем дворам бабам ровно повестку дали; все к колодцу с ведрами сбежались и зачали с Акулиной про Чапуринскую свадьбу растабарывать. Молодица из деревни Шишкина случилась тут. Выслушав, в чем дело, не заходя к тетке, к которой было из—за двух верст приходила покланяться, чтобы та ей разбитую кринку берестой обмотала, побежала домой без оглядки, точно с краденым. Как прибежала, так всех шишкинских баб повестила, что у Чапуриных смотрины будут. Из Шишкина бабы, подымя хвосты, по другим деревням побежали кумушкам новость рассказать. И пошел говор про смотрины по всем деревням. Везде про Настю речь вели, потому что нестаточное, необычное вышло бы дело, если б меньшая сестра вперед старшей пошла под венец.
Пущенные Акулиной вести дошли до Осиповки. В одном из мшенников, что целым рядом стояли против дома Чапурина, точили посуду три токаря, в том числе Алексей. Четвертый колесо вертел.
— Слышал, Петруха, у хозяев—то брагу варят,— говорил коренастый рыжеватый парень, стоя за станком и оттачивая ставешок.
— Как не слыхать!— ответил Петруха, весело вертя колесо, двигавшее три станка.— Столы, слышно, хозяин строить задумал. Пантелея Прохорыча завтра в Захлыстино на базар посылают свежину да вино искупать. Угощенье, слышь, будет богатое. Ста полтора либо два народу будут кормить.
— Где ж столы—то рядить?— спросил токарь Матвей. — Я, парень, что—то не слыхивал, чтобы зимой столы ставили. На снегу да на морозе что за столованье! Закрутит мороз, так на воле—то варево смерзнет.
— Мало разве у хозяина изб да подклеток! — заметил Петруха.
— Все ж полутора стам не усесться,— молвил третий работник, Мокеем звали — прозвищем Чалый.
— Очередь станут держать, по—скитски, как по обителям в келарнях странник угощают,— отвечал Матвей.— Одни покормятся и вон из—за столов, на их место другие.
— Разве что так,— молвил Петруха, соглашаясь с Матвеем.— Городовые купцы, слышь, наедут,— прибавил он.
— Пир готовят зазвонистый,— сказал Мокей.— Рукобитье будет, хозяин—от старшую дочь пропивать станет.
Ровно ножом полоснул Алексею по—сердцу. Хоть говорила ему Фленушка, что опричь его Настя ни за кого не пойдет, но нежданная новость его ошеломила.
— В дом, что ли, зятя—то берут? — спросил Петруха.
— Куда, чай, в дом!— отозвался Чалый.— Пойдет такой богач к мужику в зятьях жить! Наш хозяин, хоть и тысячник, да все же крестьянин. А жених—от мало того, что из старого купецкого рода, почетный гражданин.