Еще он говорил:
- Учитеневежественныхлюдейвсему,чемутолькоможете;общество
виновно в том, что у нас нет бесплатного обучения; оно несет ответственность
за темноту. Когда душа полна мрака, в ней зреет грех. Виновеннетот,кто
грешит, а тот, кто порождает мрак.
Как видите, у него была странная и своеобразная манера судить оразных
вещах. Я подозреваю, что он заимствовал ее из Евангелия.
Как-то он услыхал в однойгостинойобуголовномделе,покоторому
велось следствие; вскоре долженбыл состояться суд. Очутившисьбезсредств,
какой-то несчастный из любви к женщине и к ребенку, которого он имел от нее,
стал фальшивомонетчиком.Втевременаподделываниеденегещекаралось
смертью. Женщина была задержана при попытке сбыть первуюфальшивуюмонету,
сфабрикованную ее любовником. Ее посадили втюрьму;уликиимелисьтолько
против нее. Она могла выдать ипогубитьлюбовникасвоимпризнанием.Она
отрицалаеговину.Допроспродолжался.Онаупорномолчала.Ивот
королевскому прокурорупришлавголовумысль:оноклеветаллюбовника,
обвинив его в неверности, и с помощью искусно подобранныхвыдержекизего
писем сумел убедить несчастную женщину в том, что этот человек обманул ееи
что у нее есть соперница. Обезумев от ревности,онаизобличилалюбовника,
призналась во всем, подтвердила все. Человекаждаланеминуемаягибель.В
ближайшем времени его должны были судить в Эксевместессообщницей.Все
говорили об этом происшествииивосхищалисьловкостьюпрокурора.Вызвав
ревность, он из гнева извлек истину, а из мести - правосудие. Епископ слушал
молча. Наконец он спросил:
- Где будут судить этого мужчину и эту женщину?
- В суде присяжных.
- А где будут судить королевского прокурора? - спросил епископ.
В Дине произошел трагический случай.Одинчеловекбылприговоренк
смертной казни за убийство. Этот бедняга, не оченьобразованный,ноине
вполне невежественный, был ярмарочным фокусником и ходатаем поделам.Весь
город с любопытством следил за процессом.Наканунедня,накоторыйбыла
назначенаказнь,заболелтюремныйсвященник.Необходимобылоотыскать
другого пастыря, который находился бы при осужденном в последние минутыего
жизни. Обратились к приходскому священнику. Тот отказался, причем будто бы в
таких выражениях:
- Это меня не касается. С какой стати я возьму на себяобузуистану
возиться с этим канатным плясуном? Я тоже болен. И вообще мне там не место.
Его ответ был передан епископу, и тот сказал:
- Кюре прав. Это место принадлежит не ему, а мне.
Онсейчасжеотправилсявтюрьму,спустилсяводиночнуюкамеру
"канатного плясуна", назвал его по имени, взял за руку иначалговоритьс
ним. Он провел с ним весь день, забыв о пище и о сне, моля бога спастидушу
осужденного имоляосужденногоспастисвоюдушу.
Он провел с ним весь день, забыв о пище и о сне, моля бога спастидушу
осужденного имоляосужденногоспастисвоюдушу.Онрассказалемуо
величайших истинах, которые в то же время являются самыми простыми.Онбыл
ему отцом, братом, другом и, толькодлятогочтобыблагословитьего,-
епископом. Успокаивая и утешая, он просветилего.Этомучеловекусуждено
было умереть в отчаянии. Смерть представлялась емубездной.Истрепетом
стоя у этого зловещегопорога,онсужасомотступалотнего.Онбыл
недостаточно невежествен, чтобы оставаться совершенно безучастным.Смертный
приговор потряс его душу и словно пробил ограду,отделяющуюнасоттайны
мироздания и называемую нами жизнью.Беспрестанновглядываясьсквозьэти
роковые бреши в то, что лежит за пределами нашего мира, он виделоднулишь
тьму. Епископ помог ему увидеть свет.
На другой день, когда за несчастным пришли, епископ был возленего.В
фиолетовой мантии, с епископским крестом на шее, он вышелвследзаними
предстал перед толпой бок о бок со связанным преступником.
Он сел с ним в телегу, он взошелснимнаэшафот.Осужденный,еще
накануне угрюмый и подавленный, теперь сиял. Ончувствовал,чтодушаего
умиротворилась, и уповал на бога. Епископ обнял его и втотмомент,когда
нож гильотины уже готов был опуститься, сказал ему:
- Убиенный людьми воскрешается богом; изгнанный братьями вновь обретает
отца. Молись, верь, вступи в вечную жизнь! Отец наш там.
Когда он спустился с эшафота, в его глазах светилось нечтотакое,что
заставилотолпурасступиться.Трудносказать,чтобольшепоражало-
бледность его лицаилибезмятежноеегоспокойствие.Возвратясьвсвое
скромное жилище, которое он сулыбкойназывал"дворцом",епископсказал
сестре:
- Я только что отслужил торжественную панихиду.
Самые высокие побуждения чаще всего остаютсянепонятыми,ивгороде
нашлись люди, которые, обсуждая поступок епископа, сказали:
- Это желание порисоваться.
Впрочем,такговорилитольковсалонах.Народже,несклонный
подозревать дурное в благих деяниях, был тронут и восхищен.
А для епископа зрелище гильотины явилось ударом, от которогоондолго
не мог оправиться.
Действительно, в эшафоте, когда он воздвигнут и стоит перед вами,есть
что-то от галлюцинации. До тех пор,покавыневиделигильотинусвоими
глазами, вы можете более или менее равнодушно относиться ксмертнойказни,
можете не высказывать своего мнения, можете говорить и "да" и "нет", но если
вампришлосьувидетьее-потрясениеслишкомглубоко,ивыдолжны
окончательно решить: против нее вы или за нее. Одни восхищаются ею,какде
Местр; другие, подобно Беккарии, проклинаютее.Гильотина-этосгусток
закона, имя ее - vindicta {Наказание (лат.