Так как он подолгу носил своя сутаны и не хотел, чтобы люди заметили их
ветхость, он никогда не выходил в город без теплой фиолетовой мантии.Летом
это несколько тяготило его.
По возвращении с прогулки он обедал. Обед был похож на завтрак.
Вечером, в половине девятого, он ужинал вместессестрой,аМаглуар
прислуживала им за столом. Этобыливвысшейстепенискромныетрапезы.
Однако,еслиуепископаоставалсякужинукто-нибудьизприходских
священников,Маглуар,пользуясьэтим,подавалаегопреосвященству
превосходную озернуюрыбуиликакую-нибудьвкуснуюгорнуюдичь.Любой
священник служил предлогом для хорошего ужина, иепископнепрепятствовал
этому. Обычно же его вечерняя еда состоялаизвареныховощейипостного
супа. Поэтому в городе говорили: "Когда наш епископ неугощаетсвященника,
сам он ест, как монахи.
После ужина он с полчаса беседовал с Батистиной и Маглуар, потом уходил
к себе исновапринималсяписатьтоналисткахбумаги,тонаполях
какого-нибудь фолианта.Онбылчеловекобразованный,дажевизвестной
степени ученый. После негоосталосьпятьилишестьрукописей,довольно
любопытных, и среди них рассуждение на стих из книги Бытия"Вначале дух божий
носился над водами". Он сопоставляет этот стих с тремятекстами-сарабским
стихом, который гласит: "Дули ветры господни";сословамиИосифаФлавия:
"Горний ветер устремился на землю"; и,наконец,схалдейскимтолкованием
Онкелоса:"Ветер,исходившийотбога,дулнадлономвод".Вдругом
рассуждении он разбирает богословские трудыепископаПтолемаидскогоГюго,
двоюродного прадеда автора настоящей книги, и устанавливает,чтонебольшие
произведения, опубликованные в прошлом столетии подпсевдонимомБарлейкур,
также принадлежат перу этого епископа.
Иногда во время чтения, независимо от того, какая именно книгабылау
него в руках,епископвдругвпадалвглубокоераздумье,очнувшисьот
которого писал несколько строк тут же,настраницахкниги.Зачастуюэти
строки не имели никакого отношения к книге,вкоторуюонибыливписаны.
Перед нами заметка, сделанная им на поляхтома,озаглавленного:Переписка
лордаЖерменасгенераламиКлинтономиКорнвалисомисадмиралами
американского военного флота. Продается в Версале у книгопродавца Пуэнсо и в
Париже у книгопродавца Писо, набережная Августинцев.
Вот эта заметка:
"О ты, Сущий!
Екклезиаст именует тебя Всемогущим, Книга Маккавеев - Творцом, Послание
к ефесянам -Свободой,Барух-Необъятностью,Псалтирь-Мудростьюи
Истиной, Иоанн - Светом,КнигаЦарств-Господом,Исходназываеттебя
Провидением, Левит - Святостью, Ездра - Справедливостью, вселенная -Богом,
человек - Отцом, но Соломон дал тебе имя Милосердие, и это самоепрекрасное
из всех твоих имен".
Около девяти часов вечера обе женщины уходили к себе наверх, иепископ
до утра оставался в нижнем этаже один.
Здесь необходимо дать точное представление о жилище епископа Диньского.
Глава шестая. КОМУ ОН ПОРУЧИЛ ОХРАНЯТЬ СВОЙ ДОМ
Дом, в котором он жил,какмыужеговорили,былдвухэтажный:три
комнаты внизу, три наверху, под крышей - чердак. За домом - садвчетверть
арпана. Женщины занимали второй этаж, епископжилвнизу.Перваякомната,
дверь которой отворялась прямо на улицу,служилаемустоловой,вторая-
спальней, третья - молельней. Выйти измолельниможнобылотолькочерез
спальню, а из спальни - толькочерезстоловую.Вмолельнебыласкрытая
перегородкой ниша, гдестоялакроватьдлягостей.Кроватьэтуепископ
предоставлял сельским священникам, приезжавшим вДиньподеламинуждам
своих приходов.
Бывшая больничная аптека - небольшое строение, которое примыкало к дому
и выходило в сад. - превратилась в кухню и в кладовую.
Кроме того, в саду стоял хлев, гдепреждебылабольничнаякухня,а
теперь помещались две коровыепископа.Независимоотколичествамолока,
которое давали коровы, епископ каждое утро половину отсылал вбольницу."Я
плачу свою десятину", - говорил он.
Спальня у него была довольно большая, и зимой натопить ее было нелегко.
Так как дрова вДинестоилиоченьдорого,епископпридумалсделатьв
коровнике дощатую перегородку и устроил там себе комнатку. В сильныеморозы
он проводил там все вечера. Он называл эту комнатку своим "зимним салоном".
Как в этом "зимнемсалоне",такивстоловоймебельсостоялаиз
простого четырехугольного деревянного стола и четырех соломенных стульев.В
столовой стоял еще старенький буфет, выкрашенныйрозовойклеевойкраской.
Такой же буфет, накрытый белыми салфеткамиидешевымикружевами,епископ
превратил в алтарь, который придавал нарядный вид его молельне.
Богатые прихожанки, исповедовавшиеся у епископа, идругиебогомольные
жительницы городаДинянеоднократноустраивалискладчинунаустройство
нового красивого алтаря для молельни его преосвященства; епископ брал деньги
и раздавал их бедным.
- Лучший алтарь, - говорил он, - это душа несчастного, который утешился
и благодарит бога.
В молельне стояли две соломенные скамеечки для коленопреклонений;одно
кресло, тоже соломенное, стояло в спальне епископа. Если случалось,чтоон
одновременно принимал семь или восемь человек гостей -префекта,генерала,
начальника штаба полка местногогарнизона,несколькихучениковдуховного
училища,топриходилосьбратьстульяиз"зимнегосалона",приносить
скамеечки из молельни и кресло из спальни епископа. Таким образом набиралось
до одиннадцати сидений.Длякаждогоновогогостяопустошаласьоднаиз
комнат.