"Сейчася умру",- подумал он в ужасе.И сразу затем, дрожа от страха,
почувствовал:"Сейчас я потеряю рассудок,сейчасменясожрут эти звери".
Затрепетав,он опустилсяу подножияколонны, больбыласлишкомвелика,
достигнувкрайнегопредела.Егоохватиласлабость,ион погрузилсяс
опущенным лицом в желанное небытие.
У настоятеляДаниила выдался малоприятныйдень, двое старшихмонахов
пришли к нему сегодня, возбужденно бранясь, полные упреков друг другу, опять
вспомнилизастарелыемелочныессоры.Онихвыслушивалслишкомдолго,
увещевал,однакобезуспешно,в концеконцовотпустил, наложивдовольно
суровоенаказание,но вдушеосталосьчувство, чтодействияегобыли
бесполезны. Обессиленный, он уединился в капелле нижней церкви, молился, но,
неполучивоблегчения, опятьвышел. Ивот, привлеченный слабо льющимся
ароматом роз, он вышел на обходную галерею подышать немного воздухом. Тут он
нашел ученикаГольдмунда,лежавшегобезсознания накаменныхплитах. С
грустью гляделоннанего,испугавшисьмертвеннойбледности его всегда
такого красивогоюноголица. Недобрый сегодня день, теперьеще иэто! Он
попыталсяподнять юношу,ноношабыла не для него. Глубоковздохнув, он
пошел прочь, старый человек, чтобы позвать двух братьев помоложе отнести его
наверх, послав туда же патераАнсельма,бывшего врачевателем. Одновременно
он послал за Нарциссом, которого быстро нашли, и он явился к нему.
- Ты уже знаешь?- спросил он его.
- О Гольдмунде?Да,досточтимыйотец,ятолько что слышал, чтоон
заболел или пострадал от несчастного случая, его принесли.
- Да,янашел его лежащимна обходнойгалерее, где ему, собственно,
нечегобыло делать.Онпострадалнеотнесчастного случая, он былбез
сознания. Это мне не нравится. Мне кажется, ты должен быть причастен кделу
или хотя бы что- то знать об этом, ведь он твой друг. Поэтому я позвал тебя.
Говори.
Нарцисс,каквсегда прекрасно владеясобой и речью, короткоизложил
свой сегодняшний разговор с Гольдмундом и какнеожиданно сильно он натого
подействовал. Настоятель недовольно покачал головой.
-Странныеразговоры,- сказал он, принуждая себя к спокойствию.-То,
чтотымнетутрассказал,похоженаразговор, которыйможноназвать
вмешательством в чужую душу, я бы сказал, этот разговор душеспасительный. Но
ведь ты не являешься духовником Гольдмунда.Ты вообще не духовник,ты даже
ещене рукоположен. Как же получилось, чтоты говорилсученикомв тоне
советчикаовещах,которыекасаются толькодуховника?Последствия, как
видишь, печальные.
- Последстеий,- сказал Нарцисс мягко, но определенно,- мы еще не знаем,
досточтимыйотец.Ябылнескольконапугансильнымдействием,ноне
сомневаюсь, что последствия нашего разговора будут для Гольдмунда добрыми.
Ябылнескольконапугансильнымдействием,ноне
сомневаюсь, что последствия нашего разговора будут для Гольдмунда добрыми.
-Мы ещеувидим последствия. Сейчасяговорюне о них,ао твоих
действиях. Что побудило тебя вести такие разговоры с Гольдмундом?
-Как Вы знаете, онмой друг. Яиспытываю к нему особую склонность и
думаю, чтоособенно хорошо понимаю его. Выговорите, чтоя отнесся к нему
какдуховник. Но я ни в коей мере не приписывал себе духовныйавторитет, я
только полагал, что знаю его лучше, чем он сам себя знает.
Настоятель пожал плечами.
-Язнаю, этотвояспециальность. Будем надеяться, что ты не сделал
этим ничегоплохого.Разве Гольдмунд болен? Я имеюв виду, болитунего
что-нибудь? Он слаб? Плохо спит?Ничегоне ест?Страдаетот каких-нибудь
болей?
- Нет, до сих пор он был здоров. Телом здоров.
- А в остальном?
-Душой он, во всякомслучае, болен. Вызнаете,он втом возрасте,
когда начинается борьба с половым инстинктом.
- Я знаю. Ему семнадцать?
- Ему восемнадцать.
-Восемнадцать.Нуда,достаточномного.Новедьэтаборьба
естественна,каждыйдолженпройтичерезнее.Из-заэтоговедь нельзя
называть его больным душой.
- Нет,досточтимый отец,только из-за этого - нет.НоГольдмунд был
болен душой уже доэтого, уже давно, поэтому эта борьбадля негоопаснее,
чем для других. Онстрадает, какя думаю, оттого, что забыл часть своего
прошлого.
- Вот как? Какую же это часть?
- Свою матьи все, что с ней связано. Я тоже ничего не знаю об этом, я
только знаю, чтотам долженбытьисточник его болезни.Сам Гольдмунд как
будто ничего не знает о своей матери, кроме того,что рано потерялее.Но
создается впечатление,чтоонстыдится ее. И все-такиименноотнее он
унаследовалбольшинство своихдарований; то,что онрассказывает о своем
отце, не дает представления о человеке, у которого такой красивый, одаренный
исвоеобразныйсын.Язнаювсеэтонеизрассказов, азаключаюиз
проявлений.
Настоятель, который поначалу слегка посмеивался про себянад этимине
по годам умными и заносчивыми речами и для которого вседело было тягостным
ищекотливым,задумался.ЕмувспомнилсяотецГольдмунда,несколько
напыщенный и скрытный человек, теперь, поискав в памяти,он вдруг припомнил
некоторыеслова,в которыхтотвысказывалсяоматериГольдмунда.Она
опозорила его и убежала от него, сказал он, и он постарался подавить всыне
воспоминания о ней и некоторые унаследованныеот нее пороки. Это ему весьма
удалось,и мальчик намерен воискуплениетого,чего недоставаломатери,
посвятить свою жизнь Богу.