Атеперьдовольно. Тыдолженпочитатьмолитвы
Розария1,завтрапослеутреннеймессытыдолженпомолитьсясполным
смирением,ане кое-как, и я сделаю тожесамое. А теперьиди, Нарцисс,
достаточно поговорили.
В другой раз настоятельДаниил должен был улаживать спор между младшим
изобучающихпатеров и Нарциссом,которыене могли прийти ксогласию по
одному месту учебной программы:Нарцисс сбольшимупорствомнастаивал на
введенииопределенныхизмененийвобучении,умелоподтверждаяих
убедительными доводами; патер Лоренц,однако, из какого-то чувства ревности
нехотелсогласитьсяна это, и за каждым новымобсуждением следовали дни
недовольного молчания и обиды, пока Нарцисс из упрямства не заводил разговор
снова.В конце концов патер Лоренц сказал, несколько задетый: "Ну, Нарцисс,
хватит спорить. Тыже знаешь, что решаюя, а неты, мне ты не коллега,а
помощник идолжен подчиняться. Ну уж кольэто дело для тебя такважно, я,
хоть превосхожу тебя по должности,но не по знаниями дарованиям, нехочу
приниматьрешениесам, давай изложимегоотцунастоятелю,ипустьон
решает".
Так они исделали,инастоятель Даниил терпеливои ласково выслушал
спор обоих ученыхповопросуобученияграмматике.Послетогокакоба
подробноизложили свое мнение и обосновали его,старик веселовзглянул на
них, покачал слегка седой головойи сказал: "Дорогие братья, вы ведь оба не
считаете, что я разбираюсь в этих делах столь же хорошо, как и вы. Похвально
со стороныНарцисса, чтоонпринимаетдело обученияблизкок сердцуи
стремитсяулучшитьего.Ноеслиего старшийдругогомнения,Нарциссу
следовало бы помолчать и под чиниться, да и всеулучшения обучения не стоят
того, чтобы из- за них нарушался порядок и послушание в этом доме. Я порицаю
Нарцисса зато, чтоон не сумелуступить. А вам обоим, молодымученым, я
желаю,чтобыувасникогда небыло недостаткав руководителях, которые
глупеевас;нетничего лучше этого противгордыни".Сэтой добродушной
шуткой он их отпустил. Но в последующие дни онотнюдьне забыл проследить,
наладились ли добрые отношения между обоими учителями.
Ивот случилось так, что в монастыре, который видалстоль многолиц,
приходивших и уходивших, появилось новое, и это новое лицо принадлежало не к
тем незаметным и быстро забываемым. Это был юноша, который, с давних пор уже
записанныйотцом, как-то весеннимднемприбылв школу. Они,юноша и его
отец,привязалилошадейукаштанаиизпорталаимнавстречувышел
привратник.
Мальчик посмотрел вверх на дерево, еще по-зимнему голое.
-Такоедерево,-сказалон,-яеще никогдане видел. Прекрасное,
удивительное дерево! Мне очень хотелось бы знать, как оно называется.
Отец, пожилой человек с озабоченными несколькозамкнутымлицом,не
обратил вниманияна слова юноши.
Отец, пожилой человек с озабоченными несколькозамкнутымлицом,не
обратил вниманияна слова юноши.Привратник же,у которогомальчик сразу
вызвал симпатию, ответилему.Юноша любезно поблагодарил, подал ему руку и
сказал: "Меня зовут Гольдмунд, я буду здесь учиться". Привратникприветливо
улыбнулсяему и пошелвпередиприбывшихчерез портал идальше вверхпо
широкой каменнойлестнице, а Гольдмунд вошелвмонастырьбезробостис
чувством,чтовстретился здесьуже сдвумясуществами,с которымимог
подружиться, - с деревом и привратником.
Прибывших принял сначала патер, управляющий школой,а квечеруи сам
настоятель. Итам, и тамотец, императорскийчиновник, представилсвоего
сына Гольдмунда, его самого пригласили какое-то время погостить в монастыре.
Но он воспользовалсягостеприимствомвсегонаоднуночь,объяснив, что
завтра должен отправиться обратно. В качестве подарка монастырю он предложил
одного издвухсвоихконей, идар был принят. Беседа сдуховными лицами
проходила чинно и сдержанно; но и настоятель,и патер радостно посматривали
напочтительномолчавшегоГольдмунда,красивый,нежныйюношасразу
понравился им. На следующий день они без особого сожаления отпустили отца, а
сына охотно оставили. Гольдмунд был представлен учителям и получил постель в
дортуаредляучеников.Почтительносгрустнымлицомпопрощалсяонс
отъезжавшимверхомотцом исмотрел ему вслед,пока тот не скрылсямежду
амбаром и мельницей за узкой аркой ворот внешнего монастырского двора. Слеза
повисла на его длинных светлых ресницах, когда он повернулся; но тут его уже
встретил привратник, ласково похлопывая по плечу.
-Барин,- сказал он утешительно,- не печалься. Многие поначалу немного
тоскуют по дому, по отцу, матери, братьям и сестрам. Но ты скоро увидишь:и
здесь жить можно, и даже неплохо.
- Спасибо, брат привратник,- сказал юноша.- Уменя нет ни братьев,ни
сестер, ни матери, у меня есть только отец.
- Зато здесь ты найдешьтоварищей, и ученость, и музыку, и новые игры,
которых ещене знаешь, и то, и се,вот увидишь. А если понадобится кто-то,
кто желает тебе добра, то приходи ко мне.
Гольдмундулыбнулся ему.- О, я очень Вам благодарен.И если Вы хотите
порадоватьменя, покажите,пожалуйста, поскорее,где стоитнаша лошадка,
которую оставилздесьмой отец.Мне хотелосьбыпоздороватьсяс нейи
посмотреть, хорошо ли ей живется.
Привратник не преминул тотчас отвести его в конюшню возле амбара. Там в
теплом полумраке остро пахло лошадьми, навозом и ячменем, а в одном из стойл
Гольдмунд нашелсвоего бурогоконя,накотором приехалсюда.Онобнял
животное,которое ужеузнало его ипотянулось навстречу,за шею,приник
щекой к егоширокому лбу с белым пятном, нежно погладил и прошептал на ухо:
"Здравствуй, Блесс,мой дружок, мой славный, как тебе живется? Тыменя еще
любишь? У тебяесть, что поесть? Тытоже думаешьодоме? Блесс, коняшка,
милый, как хорошо, что тыосталсяздесь, я буду часто приходитьк тебеи
присматриватьзатобой".