Лишьпосле
полуночизаснулГольдмунд, лишьпод утро- Юлия, Лидия лежалабезсна,
измученная, пока не наступил бледный день.Она сразу же поднялась, оделась,
долго стоялана коленях перед маленькимдеревянным распятием и молилась, а
кактолько услышала на лестнице шагиотца, вышла и попросила его выслушать
ее.Не пытаясьразличатьмеждузаботоюодевичьейчести Юлии исвоей
ревностью, она решилась покончить с этим делом.Гольдмунд и Юлия еще спали,
когда рыцарь ужезнал все, чтоЛидия сочла нужным ему сообщить. Об участии
Юлии в происшествии она умолчала.
Когда Гольдмунд в привычное время появился в кабинете, то увидел рыцаря
не в домашних туфляхи сюртукеиз толстого сукна, как он имелобыкновение
заниматься своими записями,а в сапогах, камзоле,с мечом на поясе ифазу
понял, что это значит.
- Надень шапку,- сказал рыцарь,- нам надо пройтись.
Гольдмунд снял шапку с гвоздя и последовал за рыцарем вниз по лестнице,
через двор, за ворота. Под ногами поскрипывал чутьподмерзший снег, на небе
былаеще утренняя заря.Рыцарь молча шел впереди,юноша следовал заним,
несколько раз оглянулсянадвор,наокно своейкомнаты,на заснеженную
остроконечную крышу, пока все не осталось позади и ничего уже не было видно.
Никогда больше он не увидит ни эту крышу, ниокна, ни кабинет,ни спальню,
нисестер. Давно уже освоился он смыслью о внезапном уходе, однако сердце
его больно сжалось. Очень горестно было ему это прощание.
Ужечасшли онитак,господин впереди,оба не говорилинислова.
Гольдмунд начал раздумывать о своей судьбе. Рыцарь был вооружен, может быть,
онхочетегоубить.Но в это емуневерилось. Опасность была невелика,
стоилоемупобежать, и старикс его мечом ничегоне смог бы ему сделать.
Нет,жизньегоне была вопасности.Но это молчаливое шаганиевслед за
оскорбленнымчеловеком,этобезмолвноевыпроваживание становилось емус
каждым шагом все мучительнее.
- Дальше пойдешь один,-сказал он надтреснутымголосом,-все время в
этом направлении ипродолжай вестибродячую жизнь,к которой привык. Если
когда-нибудь покажешьсявблизи моегодома, пристрелю. Мститьне буду; сам
должен быть умнееине брать молодого человека вдом, гдедве дочери. Но
еслирискнешьвернуться,твоя жизнь кончена. Теперь иди,да простит тебя
Бог!
Оносталсястоять, втускломсвете зимнегоутра еголицос седой
бородой казалось мертвенным. Как призрак стоял он, не двигаясь с места, пока
Гольдмунд неисчезза следующем гребнемхолмов.Красноватоемерцание на
облачномнебепропало,солнце так и не появилось, начали медленнопадать
редкие робкие снежинки.
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
По некоторым прогулкам верхом Гольдмундзнал местность,по ту сторону
замерзшего болотабудет сарайрыцаря, а дальше крестьянский двор,где его
знали; водном из этихмест можноотдохнутьипереночевать.
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
По некоторым прогулкам верхом Гольдмундзнал местность,по ту сторону
замерзшего болотабудет сарайрыцаря, а дальше крестьянский двор,где его
знали; водном из этихмест можноотдохнутьипереночевать. А там видно
будет.Постепеннокнемувернулось чувствосвободыи неизвестности, от
которых он накакое-то время отвык. В этот ледяной угрюмый зимний день она,
неизвестность, не очень-то улыбалась, уж больно пахла она заботами,голодом
и неустроенностью, и все-таки ее даль,ее величие, еесуровая неизбежность
успокаивали и почти утешали его смущенное сердце.
Онустал идти.Спрогулками верхомтеперь кончено,подумалон.О
далекий мир! Снег шел слегка, вдали стена леса и серые облака сливались друг
с другом, царилабесконечная тишина,до конца мира.Что-то былотеперь с
Лидией, бедным пугливым сердцем?Ему былобезмерно жальее.снежностью
думал ононей,сидяпод одиноким голым ясенемсредипустогоболота и
отдыхая.Наконецхолодпробралего,онвстална одеревеневшиеноги и
зашагал,постепенно набираяскорость,скудныйсветпасмурногодня уже,
казалось,начиналубывать.Покаоншагалпопустыннойравнине, мысли
оставили его. Теперь не время размышлять и лелеять чувства, как они ни нежны
и прекрасны, нужно вовремя добраться до ночлега,нужно, подобно куницеили
лисе, выжить в этом холодном, неуютном мире и, уж во всяком случае, погибать
не здесь в открытом поле, все остальное неважно.
Онудивленно огляделся вокруг, ему показалось, что вдалеке слышен стук
копыт.Может,его преследуют? Онсхватилсяза.маленькийохотничий нож в
кармане ивынулего из деревянных ноженВот он уже видел всадника и узнал
издалекалошадьизконюшнирыцаря, она настойчивоприближаласьк нему.
Бежать было бесполезно, он остановился и ждал, даже, собственно, без страха,
ноочень напряженноис любопытством,сучащеннобившимсясердцем. На
какой-томоментвголовемелькнуло "Еслибыудалосьприкончитьэтого
всадника, как было бы хорошо, у меня была бы лошадь и весь мир передо мной".
Нокогдаон узналвсадника,молодого конюха Ганса, с его светло-голубыми
водянистымиглазами и добрым смущенныммальчишеским лицом, онрассмеялся,
убитьэтого милого доброго парнишку, для этого надоиметь каменное сердце.
ОнприветливопоздоровалсясГансомиласковопоприветствовалрысака
Ганнибала, погладив по теплой влажной шее, тот сразу узнал его.
- Куда это ты направляешься, Ганс?- спросил он.
- Ктебе,-засмеялся парнишка вответ, сверкая зубами.-Тыизрядно
пробежался!Останавливаться мнени кчему, ядолжен только передать тебе
привет и вот это.
- От кого же привет?
- Отбарышни Лидии. Нуи заварил же ты кашу,магистр Гольдмунд, я-то
раднемногопроветриться,хотяхозяинне знает,чтояуехалс таким
поручением, иначе мне несдобровать.