Он шел с нетерпением.Еще до наступления вечераприбылна место,
увидел застенамивозвышающиесябашни,наворотахвысеченныегербыи
нарисованныещиты,прошел черезнихсбьющимсясердцем,едваобращая
внимание на шум и радостное уличное оживление, на рыцарей верхом, на повозки
и кареты. Не рыцарии кареты,не городи епископ быливажны для него.У
первого человеказа воротамион спросил, где живетмастер Ник-лаус, и был
неприятно разочарован, что тот ничего не знал о нем.
Он прошелна площадь, окруженнуювнушительнымидомами,многиебыли
украшеныросписьюилискульптурами.Над дверьюодногодома красовалась
большаяфигураландскнехта, яркои веселораскрашенная.Она была не так
хороша, какфигурав монастырскойцеркви,но воинстоял стаким видом,
выгнув икры ног и выставив бородатый подбородок, что Гольдмундподумал, что
и эта фигура могла бы быть сделана тем же мастером. Он вошел в дом, постучал
вдвери, поднялсяпо лестнице,наконец,встретил господинавбархатном
камзоле, отороченноммехом, его он спросил, где ему найти мастера Никлауса.
Чтоему нужно отнего,спросилгосподин вответ, и Гольдмунд, струдом
овладев собой, сказал, что унего есть поручение кнему.Господинназвал
улицу, где жил мастер, и пока Гольдмунд, спрашивая, добрался до нее, настала
ночь.Измученный,но счастливый, стоял он перед домоммастера,посмотрел
вверх на окна ихотел было войти, носпохватился, чтоуже поздно, да и он
потныйи пыльный с дороги, заставил себяпотерпеть. Но он ещедолго стоял
перед домом. Одноокносветилось, и как раз когдаон собрался уходить, то
увидел, как к окну подошла красивая белокурая девушка, сквозь волосы которой
просвечивал нежный свет лампы.
Наутро, когдагород проснулся и опять зашумел, Гольдмунд, заночевавший
в монастыре,вымыл лицо ируки, выбилпыль из платья и башмаков, разыскал
тот переулок и постучал в ворота дома.Вышла прислуга, онане хотела вести
его сразук мастеру, но ему удалось уговорить старую женщину, ита провела
его вдом. В небольшой зале, котораябыламастерской,в рабочемфартуке
стоялмастер,крупныйбородатыйчеловеклет сорока илипятидесяти, как
показалосьГольдмунду. Онпосмотрелна незнакомца светло-голубыми острыми
глазами и спросил коротко, что ему нужно. Гольдмунд передал привет от патера
Бонифация.
- Это все?
- Мастер,- сказал Гольдмунд со стесненным дыханием.- я видел вашу Божью
Матерь в монастыре. Ах, не смотрите на меня так недружелюбно, меня привели к
вамтольколюбовьи почтение. Я не изпугливых, я уже давностранствую,
знаю,чтотакоелес, и снег, иголод.Нетчеловека,передкоторымя
испытывалбыстрах.Нопередвамияегоиспытываю.О, уменяесть
одно-единственное большое желание, которым до боли полнится мое сердце.
- Что же это за желание?
- Я хотел бы стать вашим учеником и поучиться у вас.
- Что же это за желание?
- Я хотел бы стать вашим учеником и поучиться у вас.
-Ты не единственныймолодой человек,кто имеет это желание. Но я не
терплюучеников, а двое помощников у меняуже есть. Откуда ты идешь икто
твои родители?
-У меня нет родителей, у меня нетдома. Я был учеником вмонастыре,
училтам латыньи греческий, потом убежал оттуда и странствовалнесколько
лет до сегодняшнего дня.
-Апочемутырешил, чтодолжен стать резчиком подереву?Ты уже
пробовал что-нибудь в этом роде? У тебя есть рисунки?
- Я сделал многорисунков, но у меня нет их. А почему я хочу учиться у
вас, я могу вамсказать. Я много размышлял, видел много лиц и фигур и много
думал о них, и некоторые изэтих мыслей все время мучают меня и не дают мне
покоя. Я заметил, чтов одной фигуре всюду повторяетсяопределенная форма,
определенная линия, что лоб соответствует колену, плечо - лодыжке, и все это
тесно связано с сутьюи душой человека, которыйимеет именно такое колено,
такое плечо илоб. И еще одно я заметил, я увидел это ночью, когдапомогал
при родах:чтосамаябольшаябольисамоевысокоенаслаждениеимеют
одинаковое выражение.
Мастер проницательно смотрел на незнакомца.
- Ты знаешь, что говоришь?
-Да, мастер,этотак.Именноэтоя увидел, ксвоему величайшему
наслаждениюи удивлению,в вашей Божьей Матери, поэтомуя ипришел. О, в
этом прекрасном лице столькострадания, ив то жевремя это страдание как
будто переходит вчистое счастье и улыбку. Когдая это увидел, менябудто
обожгло, все мои многолетниемысли и мечты, казалось, подтвердились и стали
вдруг нужными, и я сразу понял, что мне делатьи кудаидти. Дорогой мастер
Никлаус, я прошу вас от всего сердца, позвольте мне поучиться у вас!
Никлаус, не становясь более приветливым, внимательно слушал.
- Молодой человек,- сказал он,-ты умеешь удивительнохорошо говорить
об искусстве,мне странно, чтоты в твои годы такмного можешь сказатьо
наслаждении и страдании. Я бы с удовольствием поболтал с тобой об этих вещах
как-нибудь вечеркомза бокалом вина.Но, видишь ли, приятная беседа друг с
другом -этоне тоже самое, что житьиработать бок обоквтечение
нескольких лет.Здесь мастерская, и здесь нужно работать,ане болтать, и
здесь в счет идет не то,что ты напридумывал и сумел наговорить, а лишь то,
чтоты сумелсделатьсвоими руками.Ноу тебя это какбудтосерьезно,
поэтому я не выпроваживаютебя. Посмотрим, чтотыможешь. Ты когда-нибудь
лепил из глины или из воска.
Гольдмунд фазу вспомнил сон, которыйвидел давным-давно,там он лепил
маленькиефигуркиизглины,ониеще потомвоссталиипревратилисьв
великанов. Однако он умолчал об этом и сказал, что никогда не пробовал.
- Хорошо. Тогда нарисуй что-нибудь. Вон стол, видишь,бумагаи уголь.