Атеперькэтомуприбавлялсяещеновый страх, новоепереживание.
Нарцисс принял в нем участие. Нарцисс любил его, Нарцисс позаботился о нем -
он, изысканный, благородный, умный, с тонким, слегка насмешливым ртом. А он,
он распустилсяпередним,стоялпристыженныйизаикающийся и, наконец,
разревелся!Вместо того, чтобы завоевать этогопревосходящего всех во всем
самымблагородным оружием- греческим, философией,духовными подвигамии
достойным стоицизмом, он жалко и ничтожно провалился! Никогдаон себе этого
не простит, никогда не сможет смотреть ему без стыда в глаза.
Однакослезыразрядилисильноенапряжение,спокойноеодиночество,
хорошая постель подействовали благотворно, отчаяние наполовину потеряло свою
силу. Через часоквошел прислуживающийбрат,принес мучнойсуп,кусочек
белогохлебаинебольшойбокал красноговина,которыйученикиобычно
получалитолькопо праздникам, Гольдмунд поели выпил,съелполтарелки,
отставил, принялся опять размышлять, но ничего не вышло; он опять пододвинул
тарелку,съелещенескольколожек. Икогданемногоспустя дверьтихо
отворилась и вошелНарцисс, чтобыпроведатьбольного, тот лежал и спал, и
румянец опять появился на его щеках.
Долгосмотрел на него Нарцисс,с любовью, спытливымлюбопытством и
немного с завистью. Онвидел: Гольдмундне былболен,завтра емууже не
нужно будетпосылатьвина.Но он знал,запрет снят, они будутдрузьями.
Пусть сегодня Гольдмунду понадобились его услуги. В другой раз, возможно, он
самокажетсяслабымибудет нуждатьсяв помощии участии. Иеслиэто
произойдет, от этого мальчика он их примет.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА
Страннаяэто быладружба, что началась между Нарциссом и Гольдмундом;
лишь немногим пришласьона по душе, а иногда могло показаться, что им самим
от нее мало удовольствия. Нарциссу, мыслителю, поначалу приходилось особенно
трудно. Для него все былодуховно, дажелюбовь;ему не дано было бездумно
отдаваться чувству. Онбылв этойдружбеведущейсилой идолгоевремя
оставалсяединственным, кто сознавал судьбу,глубину и смысл этойдружбы.
Долгоевремяоноставал ся одинок всамый разгар любви, зная,чтодруг
толькотогда будет действительно принадлежать ему, когда онподведет его к
пониманию.Искреннеи пылко, легко и безотчетноотдавался Гольдмунд новой
жизни; сознательно и ответственно принимал высокий жребий Нарцисс.
Для Гольдмунда это было прежде всего спасение и выздоровление. Его юная
потребностьв любви,только что властноразбуженная взглядомипоцелуем
красивой девушки,тотчас жеотступила вбезнадежном страхе. Ибовсамой
глубине души он чувствовал,что все его прежниемечты о жизни, все, во что
он верил,все, к чему считал себя предназначенным и призванным, ставилось в
основе своей подугрозу тем поцелуемвокне,взглядомтехтемных глаз.
Предназначенныйотцомкмонашескойжизни,всейволейпринимаяэто
предназначение,сюношескимпыломотдаваясьнабожностииаскетически-
героическому идеалу, он при первой же беглой встрече, при первом пробуждении
чувств, при первомженском приветепочувствовал, чтоздесь его неизбежный
враг и демон, что в женщине для него таится опасность.
Ибовсамой
глубине души он чувствовал,что все его прежниемечты о жизни, все, во что
он верил,все, к чему считал себя предназначенным и призванным, ставилось в
основе своей подугрозу тем поцелуемвокне,взглядомтехтемных глаз.
Предназначенныйотцомкмонашескойжизни,всейволейпринимаяэто
предназначение,сюношескимпыломотдаваясьнабожностииаскетически-
героическому идеалу, он при первой же беглой встрече, при первом пробуждении
чувств, при первомженском приветепочувствовал, чтоздесь его неизбежный
враг и демон, что в женщине для него таится опасность. И вот судьба посылает
ему спасение,в самуютрудную минуту является эта дружба, предоставляя его
душевной потребности цветущий сад, егоблагоговению- новыйалтарь. Здесь
емуразрешалосьлюбить,разрешалось без греха отдаватьсебя, дарить свое
сердцедостойномувосхищения,старшему,умномудругу,превратить,
одухотворяя,опасное пламя чувствв благородныйжертвенныйогонь.Нов
первуюжевеснуэтой дружбы он столкнулся со страннымипрепятствиями,с
неожиданным, загадочным охлаждением, пугающей требовательностью. Ведь емуи
вголову неприходилосчитать другаполной себе противоположностью.Ему
казалось,чтодлятого, чтобы из двоих сделать одно, сгладитьразличия и
снять противоречия, нужна только любовь, только искренняя самоотверженность.
Нокакстрог итверд, умен инепреклонен был этот Нарцисс! Казалось, ему
незнакомы и нежела телъны невинная самоотдача, благодарное странствие вдвоем
постранедружбы. Казалось,онневедаетине терпитпутей без цели,
мечтательных блужданий. Правда, когда Гольдмунд был болен, он проявил заботу
о нем, правда,он был верным помощником и советчикомему во всех учебных и
ученыхделах, объясняя трудныеместавкнигах,училразбираться егов
тонкостяхграмматики,логики, теологии;ноказалось, онникогда небыл
по-настоящему доволен другом, исогласен сним, достаточно частоказалось
даже, что он посмеивается над ним,непринимая всерьез, Гольдмунд, правда,
чувствовал, чтоэто не простонаставничество,не просто важничаньеболее
старшегои более умелого, что за этимкроется что-то более глубокое, более
важное. Понять же это более глубокое он был не в состоянии, и нередко дружба
повергала его в печаль и растерянность.
Вдействительности Нарцисспрекрасно знал,что представлял собой его
друг, он не был ослеплен ни его цветущей красотой, ни его естественной силой
жизни и скрытой полнотой чувств. И он ни вкоеймеренебыл наставником,
который хотел питать пылкую юную душу греческим, отвечать на невинную любовь
логикой.Слишкомсильно любилон белокурогоюношу, адлянего это было
опасно, потомучто любовьбыладля негонеестес твеннымсостоянием, а
чудом. Он не смелвлюбиться,не смел довольствоваться приятным созерцанием
этих красивых глаз, близостьюэтого цветущего светлого белокурого создания,
не смелпозволитьэтой любвихотябы на мгновение задержатьсяна уровне
чувственного.