- Как, Голиаф! - пробормотал он.-Данеможетбыть!Онтам,со
своими... Но если я когда-нибудь его встречу!..
Онугрожающепоказалнагоризонт,объятыймраком,навесьэтот
лиловатый восток, который был для него Пруссией.
Все замолчали;опятьзаигрализорю,ногде-тодалеко;онанежно
замирала на другом конце лагеря, среди уже неясных очертаний.
- Черт подери! - воскликнул Оноре. - Мне попадет,еслинепоспеюна
перекличку... Добрый вечер! Прощайте, ребята!
Он в последний раз пожал обе рукиВейсуибольшимишагамипошелк
холмику, где расположился артиллерийскийрезерв;большеоннисловане
сказал об отце и не просил ничего передать Сильвине, хотя ее имя готово было
сорваться у него с языка.
Прошло еще несколько минут, и слева, там, гдестоялавтораябригада,
заиграл рожок. Ближе отозвался другой.Потом,далеко-далеко,третий.Все
ближе, ближе, они заиграли все вместе, и ротный горнист Год тожеразразился
целым залпомзвонкихнот.Этобылрослый,худой,болезненныйпарень,
лишенный всякой растительности на подбородке, всегда молчаливый. Он неистово
дул в рожок.
Тогда сержант Сапен, строгий человек с большими мутными глазами,начал
перекличку. Тоненьким голоском онвыкликалфамилии,асолдаты,подойдя,
отвечали на разныетоны,отвиолончелидофлейты.Новдругпроизошла
заминка.
- Лапуль! - громко повторил сержант.
Никто не ответил. Жану пришлось броситься к куче свежих сучьев, которые
Лапуль, подзадориваемый товарищами, упорно старался разжечь. Лежа на животе,
раскрасневшись, он дул изо всех сил на тлевшиесучья,нотолькоразгонял
дым, который чернел и стлался по земле.
- Черт возьми! Да бросьте возиться! - крикнул Жан. - На перекличку!
Обалделый Лапуль приподнялся, казалось,понялизаорал:"Здесь!"-
таким дикимголосом,чтоЛубепокатилсясосмеху.Паш,кончившить,
отозвался чуть слышнымголосом,словнобормоталмолитву.Шутодажене
привстал, презрительно выдавил нужное слово и растянулся еще удобней.
Дежурный лейтенант Роша неподвижно стоял внесколькихшагахиждал.
ПослеперекличкисержантСапендоложил,чтовсеналицо,илейтенант
проворчал, указывая на Вейса, который все еще беседовал с Морисом:
- Есть даже один лишний. Что он здесь делает, этот "шпак"?
- Разрешено полковником, господин лейтенант, -счелнужнымобъяснить
Жан.
Роша сердито пожал плечами и молча зашагал вдоль палаток, ожидая, когда
потушат огни; а Жан, разбитый усталостью после дневного перехода,уселсяв
нескольких шагах от Мориса, чьи слова доносились до него сначала толькокак
жужжание; но он их не слушал, погрузившись в смутные мысли, которые медленно
шевелились в его неповоротливом мозгу.
Морис был завойну,считалеенеизбежной,необходимойдлясамого
существования народов. Онпришелктакомузаключениюстойпоры,как
воспринял эволюционные идеи, всю эту теорию эволюции,которойвтовремя
увлекалась образованнаямолодежь.Развежизньнеявляетсябеспрерывной
борьбой? Разве сама сущностьприродынеестьпостояннаяборьба,победа
достойнейшего, сила, поддерживаемая и обновляемая действием, жизнь,которая
возрождается вечно юной после смерти? И он вспомнил, как его охватил великий
порыв, когда ему явилась мысль стать солдатом,идтисражатьсязародину,
чтобы искупить свои проступки.
Может быть, Франция в дни плебисцита идовериласьимператору,ноне
хотела войны. Он сам еще неделю назад считалвойнупреступнойинелепой.
ЛюдиспорилиокандидатурегерманскогопринцанатронИспании;в
неразберихе, которая возникла мало-помалу, были виноваты, казалось,все,и
никтоуженезнал,откудаисходитпровокация;оставаласьтолько
неизбежность, роковой закон, по которому в назначенный час одиннародидет
против другого народа. Трепет пронесся по Парижу. Морисвспомнилпламенный
вечер, когда бульвары кишели толпой, люди потрясали факелами,кричали:"На
Берлин! На Берлин!" Перед ратушей, взобравшись на козлы извозчичьейкареты,
высокая красавица с царственным профилем завернуласьвполотнищефлагаи
запела "Марсельезу".Неужеливсеэтообман,неужелисердцеПарижане
забилось? А потом, как всегда,послевосторженногосостоянияпоследовали
часы страшных сомнений и отвращения: прибытие в казарму, встреча списарем,
который его принял, и сержантом, который велелвыдатьемувоеннуюформу;
зловоннаяиомерзительногрязнаякомната,грубоеобращениеновых
сотоварищей,механическиеупражнения,откоторыхломиловсетелои
притуплялся мозг. Но через несколькоднейонкэтомупривыкиужене
испытывал отвращения. И его опятьохватилвосторг,когдаполк,наконец,
выступил в Бельфор.
С первых же дней Морис был совершенно уверен в победе.Длянегоплан
императора был ясен: бросить четыреста тысяч солдат на Рейн,перейтиреку,
прежде чем пруссаки будут готовы, и отделитьСевернуюГерманиюотЮжной,
вбивмеждунимиклин,иблагодарякакой-нибудьблистательнойпобеде
немедленно заставить Австрию и Италию выступитьнасторонеФранции.Ведь
пронесся слух, что 7-й корпус, в состав которого входил полк Мориса,должен
отплыть из Бреста в Данию, чтобы отвлечь силы Пруссии и вынудить еедержать
на этой границе целую армию. Врага застигнут врасплох, окружат егосовсех
сторон, раздавят в несколько недель. Простая военная прогулка отСтрасбурга
до Берлина! Но со времени ожидания в БельфореМорисамучилатревога.