7-й
корпус, которому поручили охранятьпрорыввШварцвальде,прибылтудав
невероятном беспорядке, неполный, лишенный самогонеобходимого.ИзИталии
ждали 3-ю дивизию; 2-ю кавалерийскуюбригадуоставиливЛионе,опасаясь
народных волнений; три батареи где-то заблудились. Обнаружилось, чтоничего
нет; бельфорские склады должны были поставлять все, но оказались пустыми: ни
палаток, ни котелков, ни фланелевых поясов, ни походных аптек, ни кузниц, ни
пут для коней. Ни одного санитара,ниодногоинтендантскогорабочего.В
последнюю минуту выяснилось, что не хватает тридцати тысяч запасныхчастей,
необходимых для винтовок; пришлось послать за ними в Париж офицера, но онс
трудом добыл и привез вБельфортолькопятьтысяч.Крометого,Мориса
удручало бездействие. Вот уже две недели, как они торчатздесь.Почемуне
выступают? Он понимал, что каждый лишний день является непоправимой ошибкой,
еще одной потерянной возможностью победить. И, наперекор намеченномуплану,
возникладействительность-трудностьеговыполнения,то,чтоМорису
пришлось узнать позже и что он пока толькосмутноитревожночувствовал:
семь армейских корпусов расположены вдоль границы от МетцадоБитчаиот
Битча до Бельфора; войска везде невполномсоставе;армиявчетыреста
тридцать тысяч человек сведена самое большее кдвумстамтридцатитысячам;
генералы завидуют друг другу, каждый из них во чтобытонисталохочет
добиться маршальского жезла, не помогает другому; ничегонепредусмотрено;
мобилизацию и концентрациювойскпроизвелиодновременно,чтобывыгадать
сроки, и отсюда - безнадежнаянеразбериха;наконецнедугмедлительности,
исходящей сверху, от больного императора, неспособного набыстрыерешения,
охватываетвсюармию,разлагаетее,уничтожает,ведеткужаснейшим
поражениям, и Франция неможетобороняться.Амеждутемвмучительном
ожидании и бессознательном трепете перед будущим все-таки жила уверенность в
победе.
Вдруг 3 августа грянуло известие о победе под Саарбрюкеном,одержанной
накануне. О большой победе? Неизвестно. Но газеты захлебывались от восторга:
это вторжение в Германию - первый шаг в славном наступлении; наследный принц
хладнокровно поднял пулю на поле сражения, - это начало легенды о нем. А два
дня спустя узнали, что под Виссенбургом французы были застигнуты врасплохи
разбиты; из груди у всехвырвалсякрикбешенства.Пятьтысячфранцузов
попали в засаду и в продолжение десяти часовсопротивлялисьтридцатипяти
тысячам пруссаков. Эта гнусная бойня взывала омести!Наверно,начальники
виноватывтом,чтонепринялимерпредосторожностииничегоне
предусмотрели. Но все этопоправимо.Мак-Магонвызвал1-юдивизию7-го
корпуса, 1-й корпус будет поддержан 5-м;сейчаспруссаки,наверно,снова
вернулись за Рейн, а наши пехотинцы гонят их штыками в спину. И при мыслио
том, что в этот день произошло яростное сражение,усиливалосьлихорадочное
ожидание известий, под необъятным бледнеющим небом скаждойминутойросла
тревога.
И при мыслио
том, что в этот день произошло яростное сражение,усиливалосьлихорадочное
ожидание известий, под необъятным бледнеющим небом скаждойминутойросла
тревога.
Обращаясь к Вейсу, Морис повторял:
- Да, сегодня им, видно, здорово всыпали!
Вейс ничего не ответил и озабоченно покачивал головой. Он тожесмотрел
в сторону Рейна, на восток,гдеужесовсемстемнело,начернуюстену,
омраченную тайной. При последних звуках зори на оцепенелый лагерьнисходила
глубокая тишина, изредка нарушаемая шагами иголосамизапоздавшихсолдат.
Мерцающей звездой зажегся свет на ферме, гдебодрствовалштабвожидании
известий, а они приходили каждый час, но очень неопределенные. У кострауже
никого не было; свежие сучья все ещедымилисьгустымпечальнымдымом,и
легкий ветер поднимал его надтревожнойфермой,застилаявнебепервые
звезды.
- Здорово всыпали? - повторил наконец Вейс. - Да услышит вас бог!
Жан, сидевший в нескольких шагахотних,насторожился,алейтенант
Роша, уловив это трепетноепожелание,вкоторомпрозвучалоисомнение,
внезапно остановился, чтобы послушать.
- Как? Вы не уверены в окончательной победе?-спросилМорис.-Вы
считаете возможным поражение?
У Вейса задрожали руки; он внезапно изменился в лице и побледнел.
- Поражение? Сохрани бог!.. Ведь я местный житель, моего дедаибабку
убили в тысяча восемьсот четырнадцатом годуиноземцы,и,когдаятолько
подумаю о нашествии врага, у меня сжимаются кулаки, я готов стрелятьвместе
с простыми солдатами, - вот так, в сюртучке!.. Поражение?Нет,нет!Яне
допускаю и мысли об этом!
Он успокоился и в изнеможении пожал плечами.
- Но только... Как вам сказать?.. Я беспокоюсь...Яхорошознаюнаш
Эльзас; я еще раз изъездил еговдольипоперекпосвоимделам,имы,
эльзасцы, видели то, что должно было броситься в глаза генералам и чегоони
не хотят видеть... Да, мы желали войны с Пруссией, мы уже давно ждали случая
разрешить наш старый спор. Но это не мешало нашим добрососедскимотношениям
с Баденом и с Баварией; у нас у всех по ту сторонуРейнародственникиили
друзья. Мы считали, чтоионимечтают,какмы,сбитьспруссакових
невыносимую спесь... Мы были так спокойны,такуверены,новотужедве
недели, как нас охватило нетерпение и тревога: мы видим, что делаидутвсе
хужеихуже.Содняобъявлениявойнынеприятельскойкавалериидана
возможностьнападатьнадеревни,производитьразведку,перерезать
телеграфные провода. БаданиБаварияподнимаются,огромныепередвижения
войскпроисходятвПфальце;известияотовсюду,срынков,сярмарок,
свидетельствуют о том, что границе угрожает враг, акогдаместныежители,
мэры коммун в испуге прибегают сообщить об этом офицерам проходящихчастей,
офицеры пожимают плечами: "Это галлюцинациитрусов,неприятельдалеко!.