"Скажите пожалуйста! -мысленноудивилсямистерМиглз,внимательно
глядя на нее. - Вот это женщина с характером".
- Я не слишком привыкла к обществу молодых дам и боюсь,чтонесумею
оценить его должным образом. Счастливого вам пути. До свидания.
Она, видимо, собиралась ограничитьсясловеснымпрощанием,номистер
Миглз столь решительно протянул ей руку, что не заметить этого нельзябыло.
Ее рука легла на его ладонь и осталась лежать там так же неподвижно, какдо
того лежала на диване.
- До свидания, -сказалмистерМиглз.-Ну,теперьвсепрощанья
окончены: мистеру Кленнэму мы с мамочкой уже пожелалисчастливогопути,и
теперь ему только осталось сказать "до свидания")Бэби.Всегонаилучшего!
Кто знает, приведется ли когда-нибудь встретиться.
- Кому суждено снамивстретитьсявжизни,стемимынепременно
встретимся, какимибысложнымиидалекимипутяминишлиони,-был
сдержанный ответ, - и как нам назначено поступить с ними или им с нами,так
все и совершится.
СловаеенеприятнопоразилислухБэби.Тон,которымонибыли
произнесены, словно предвещал,чтосовершитьсядолжнонепременночто-то
дурное. "Ох, папочка!"-испуганнымшепоткомсказаладевушкаисовсем
по-ребячьи попятилась ближе к отцу. Это не укрылось от глаз мисс Уэйд.
- Вашу хорошенькую дочку, - сказала она, - бросает в дрожь отподобной
мысли. А между тем, - и она вперила в Бэби глубокий, пристальныйвзгляд,-
где-то есть люди, которым назначеновмешатьсяввашужизнь,иониуже
готовятся выполнить свое назначение. Можетенесомневаться,чтоониего
выполнят. Быть может, эти люди еще далеко, за сотни и тысячимильморского
пути; быть может, они уже совсем близко; быть может,ониобретаютсясреди
самых жалких подонков этого города, куда мы попали проездом, - вам этогоне
узнать и не изменить.
Онаболеечемхолоднораспрощаласьсовсеми,истемусталым
выражением, от которого ее красота казалась блекнущей, хотя инаходиласьв
самом расцвете, покинула залу.
Для того, чтобы из этой части обширного помещения гостиницыпопастьв
отведенную ей комнату, мисс Уэйд нужно было пройти целый лабиринт лестници
коридоров. Под самый конец этого сложного перехода, когда она ужеочутилась
в галерее, куда выходила ее комната,вниманиееевдругпривлекличьи-то
сердитые выкрики и рыдания. Одна издверейбылаприотворена,и,проходя
мимо, она увидела служанку семейства, с которымтолькочторассталась,-
обладательницу столь странного имени.
Мисс Уэйд остановилась, с интересом наблюдая за девушкой.Строптиваи
горяча, сразу видно! Густые черные волосы в беспорядке рассыпались у неепо
плечам, лицо горело, губы распухли отслезиоттого,чтозахлебываясь
яростью, она поминутно дергала их беспощадной рукой.
- Черствые, бессердечные люди! -приговариваладевушка,задыхаясьи
всхлипывая после каждого слова. - Бросили меня тут и думать забыли. Я умираю
от голода, от жажды, от усталости, а имигорямало!Изверги!Чудовища!
Звери!
- Что с вами, бедняжка?
Она подняла своикрасныезаплаканныеглаза,иеерукиповислив
воздухе, не дотянувшись до шеи, усеянной сине-багровыми пятнамиотщипков,
которыми она себя щедро награждала.
- А вам какое дело, что со мной? Никого это не касается!
- Почему вы так думаете? Мне очень неприятно видеть вас в слезах.
- Вовсе вам это не неприятно, - сказала девушка. - Вы даже радыэтому.
Да, рады. Со мной такое было только два раза вкарантинномбараке;иоба
раза вы меня заставали врасплох. Я вас боюсь.
- Боитесь?
- Да, боюсь. Вы всегда являетесь,какбудтояваснакликаласвоим
гневом, своей злостью, своей - не знаю как это назвать. Аплачуя,потому
что со мной дурнообращаются,да,дурно,дурно,дурно!-Тутрыдания
возобновились, слезы полились обильнее, а руки принялись за своепрерванное
занятие.
Свидетельница этой сцены созерцалаеесостранноймногозначительной
усмешкой. И в самом деле, любопытно было наблюдать, как девушка, раздираемая
яростной борьбой страстей, корчится иистязаетсебя,словновнее,как
бывало встарь, вселились бесы.
- Я двумя или тремя годами моложе ее, а между тем ядолжнаходитьза
ней, как старая нянька, а ее все ласкают, милуют, зовутдеточкой!Ненавижу
все эти ласковые прозвища! И ее ненавижу тоже! Ониизнеедурочкуделают
своим баловством. Она думает только о себе, больше ни о ком; я длянеевсе
равно что стул или стол! - Казалось, жалобам не будет конца.
- Нужно смириться.
- А я не хочу смиряться!
- Если ваши хозяева заботятся лишь о себе, пренебрегая вашиминуждами,
вы не должны роптать на это.
- А я хочу роптать!
- Тсс! Будьте благоразумны. Вы забываете о своем зависимом положении.
- А мне все равно. Я убегу. Я натворю бед. Я не буду больше терпеть, не
буду! Я умру, если попробую потерпеть еще.
Свидетельница, приложив руку к груди, смотрела на девушку с темострым
любопытством, с которым человек, пораженный тяжелой болезнью, следилбыза
вскрытием и препарированием мертвеца, умершего от той же болезни.
А девушка еще долго металась ибушеваласовсемпыломмолодостии
неизрасходованных жизненных сил; но мало-помалу ее страстные воплиуступили
место прерывистым жалобным стонам, словно от боли. Она упала в кресло, потом
соскользнула на колени и, наконец, повалилась на пол у кровати, стащив с нее
покрывало, то ли, чтобы спрятать в его складках пылающееотстыдалицои
мокрые волосы, то ли из потребности хотьчто-нибудьприжатькстесненной
раскаянием груди.
- Уходите! Уходите! Когда на меня такое накатит, ятеряюрассудок.