— Вонни, можно тебя попросить об одолжении?
— Что угодно, Мария.
— Останься здесь на ночь, только на одну ночь. Не уверена, что выдержу одиночество.
— Конечно, останусь.
— Ты настоящий друг, кровать слишком большая и пустая для меня.
— Хочу предупредить, что немного храплю, — извинилась Вонни заранее.
— Манос тоже храпел каждую ночь, хотя и отрицал это.
— Дорогой Манос, — с восхищением произнесла Вонни. — Уверена, ему понравится, если я похраплю вместо него одну-две ночи.
В гостинице Анна-Бич были небольшие бунгало с видом на море. Дитер открыл дверь своим ключом и пропустил Эльзу.
Она не стала садиться, а начала разглядывать картины на стенах, большие фотографии побережья вокруг Агия-Анны.
— Круто, — сказала она с восхищением.
— Я ожидал не этого.
— Но мы договорились, что тебе нужно именно это, — улыбнулась она.
— Фальшивая улыбка, Эльза, — начал он.
— Ты научил меня улыбаться перед телекамерами. Зубки, глазки, говорил ты. Зубки, глазки, я хорошо помню.
— Пожалуйста, любовь моя, пожалуйста, не будь такой колючей.
— Нет, в самом деле, и не будем терять время. — Эльза уже сняла свой синий пиджак. Теперь она стянула через голову льняное кремовое платье и аккуратно положила его на спинку стула.
Он все еще колебался.
Она сняла кружевные лифчик и трусики, сложила их на платье и, наконец, шагнула из своих роскошных синих сандалий.
— Ты так красива, не могу допустить и поверить, что никогда тебя не увижу. — Он смотрел на нее с нескрываемым восхищением.
— Дитер, у тебя есть все, что ты хочешь. — Она обвила руками его шею и поцеловала. И вдруг они почувствовали, будто никогда не расставались.
В квартирке над сувенирной лавкой Фиона лежала на кровати в маленькой белой комнате, которую Вонни обставила турецкой тахтой и ярко-голубыми креслами. На небольшом белом комоде стояло зеркало в голубой раме, лежало несколько раковин и керамических предметов. Было прохладно и приветливо.
Фиона сильно устала, и ей было грустно.
День был настоящим кошмаром, а впереди ее поджидали новые волнения. Она не надеялась уснуть. Слишком много случилось, и будущее ее пугало. Как было бы замечательно, если бы Шейн был теперь рядом и они могли пожить у Томаса в этой замечательной квартире. Но, мечтая, Фиона знала, что обманывает себя. Шейн обязательно поссорился бы с Томасом по какому-нибудь пустяку. Он всегда был такой. Неосторожный.
Она тихонько всхлипнула.
Как трагично, что люди не понимают Шейна и видят в нем только плохое. Она лежала под голубым одеялом и плакала, пока не уснула.
В соседней комнате Томас и Дэвид играли в шахматы, через стену до них донесся плач.
— Она рыдает по этому подонку! — изумленно прошептал Дэвид.
— Знаю, это за пределами всякого понимания, — тихо промолвил в ответ Томас.
Они сидели и ждали, а когда всхлипывания утихли, с облегчением улыбнулись друг другу.
— Знаете, на кого мы похожи? — спросил Дэвид. — Мы словно родители малыша, который никак не уснет.
Томас вздохнул:
— Да, всегда ждал момента, когда сын заснет, и не уходил, пока не удостоверюсь, но стоило добраться до двери, как он обязательно позовет. Это были действительно счастливые дни. — При воспоминании о сыне ему стало больно.
Дэвид ломал голову, что бы сказать. Он вечно говорил невпопад.
— Трудно понять женщин, верно? — наконец произнес он.
Томас задумчиво посмотрел на него:
— Определенно, Дэвид, я подумал о том же.
Фиона убивается по этому пьяному хаму, который чуть не выбил ей мозги, Эльза уходит с мужчиной, от которого бежала за тысячу миль, моя жена, которая убеждала меня, что любит поэзию, литературу и живопись, живет с безмозглым типом, у которого в каждой комнате по тренажеру. — В словах его слышалась горечь и обида.
Дэвид недоуменно смотрел на него. Не стоило ему говорить этого.
Томас пожал плечами.
— А у вас, должно быть, своя ужасная история про женщин, Дэвид, — предположил он.
— Нет, в этом и проблема. Я говорил Эльзе, что никогда никого не любил, от этого я надменный, холодный и пустой.
Томас улыбнулся:
— Нет, вы отличный парень, и я рад, что мы сегодня вместе. Но в шахматы вы играете не очень. Совсем забыли освободить клетки вокруг короля. Он совсем не агрессивен, бедняга, это шах и мат, Дэвид, вот что это.
И почему-то им стало очень весело, они дружно рассмеялись, стараясь не разбудить Фиону в соседней комнате.
Дитер погладил лицо Эльзы.
— Я с ума сошел, думая, что потерял тебя, — сказал он.
Она молчала.
— Все снова будет хорошо, — продолжил он.
Снова молчание.
— Ты же не можешь любить меня так и притворяться? — заволновался он.
Эльза лежала молча.
— Поговори со мной, скажи, что все это ерунда, что ты вернешься ко мне и все снова будет хорошо…
Она продолжала молчать.
— Пожалуйста, Эльза… пожалуйста!
Она медленно встала с кровати и надела просторный белый халат, висевший на двери спальни. Взяв сигарету из пачки Дитера, она закурила.
— Ты же бросила! — упрекнул он.
Она глубоко затянулась и села в большое бамбуковое кресло, глядя на него.
— Поедем домой, Эльза?
— Нет, конечно нет. Это прощальная встреча, ты это знаешь, и я знаю, так что не будем обманывать друг друга, Дитер.
— Прощальная? — переспросил он.
— Да, прощальная. Ты едешь домой, я продолжаю путешествие… куда-нибудь. Пока не решила куда.
— Глупо, мы предназначены друг для друга, ты это знаешь, я это знаю. Все знают.
— Нет. Все ничего не знают. Несколько человек на работе, да и те ничего не говорят, потому что ты не хочешь, чтобы мы выходили в свет, живем тайно уже два года. Поэтому мало кто знает, что мы предназначены друг для друга.
Он удивленно смотрел на нее.
— Мы же оба пошли на это с открытыми глазами, — сказал он.
— И теперь я выхожу из этого с открытыми глазами, — спокойно произнесла Эльза.
— Ты не та женщина, которой требуется обручальное кольцо. — В его голосе слышалась издевка.
— Конечно нет, я и не требовала, верно? Легла в постель с тобой уже после третьей встречи. Какая тут игра в церемонии.
— Тогда о чем мы говорим? — Он был искренне удивлен.
— Я сказала тебе. Написала перед отъездом.
— Да уж, написала, нацарапала двенадцать строчек, в которых я до сих пор не могу разобрать, что к чему. Жизнь вовсе не головоломка, Эльза, мы оба слишком взрослые для таких игр. Чего ты хочешь? Скажи. Если хочешь заставить меня жениться, ладно. Если надо, отлично, мы сделаем это.
— У меня есть предложение получше, — улыбнулась она.
— Хватит валять дурака. Если я могу тебя вернуть только так, я женюсь. Буду горд жениться на тебе, — добавил он немного погодя.
— Нет, спасибо, Дитер. Я не пойду за тебя.
— Так чего ты хочешь? — в отчаянии крикнул он.
— Хочу избавиться от тебя, забыть. Хочу, чтобы ты не был частью моей жизни.