Итак, милая Жюльетта, еслитебяпосещаютнеприятныеощущенияпосле
совершенияжестокости,такэтопотомутолько,чтотыпривязанак
определенной доктрине свободы или свободы воли и повторяешь просебя:"Как
дурно я поступила!" Но если человек по-настоящему хочет убедить себя втом,
что рассуждения о свободе - это пустые слова, и что нами движет сила,более
мощная, чем мы сами; если он поймет, что все в этом мире имеет своюцельи
свою пользу и что преступление, после которого наступает раскаяние,также
необходимодлявеликогопромыслаПрироды,каквойна,чума,голод,
посредством которых она периодическиопустошаетцелыеимперии-аведь
империи гораздо меньше зависят от Природы, чем человеческие поступки, - если
бы только мы дали себе трудподуматьнадэтим,мыбыпростоперестали
испытывать угрызения или чувство вины, и ты, бесценная Жюльетта, незаявила
бы мне, что я неправа,полагаясьнаволюПрироды,которуютысчитаешь
грехом.
Все моральные эффекты, - продолжала мадамДельбена,-происходятот
физическихпричин,скоторымионисвязанысамымабсолютнымобразом:
барабанная палочка бьет по туго натянутой коже, и удару отвечает звук - если
нет физической причины,тоестьнетстолкновения,значит,небудети
эффекта,небудетзвука.Особеннонашегоорганизма,нервныефлюиды,
зависящие от природы атомов, которые мы поглощаем, от видовиликоличества
азотистых частиц, содержащихся в нашейпище,отнашегонастроенияиот
тысячи прочих внешних причин - это и естьто,чтоподвигаетчеловекана
преступления или на добродетельные дела и зачастую, в течение одного дня,и
на то и на другое. Это и есть причина порочного или добродетельногодеяния,
которую можно сравнить с ударом в барабан, а сотня луидоров,украденнаяиз
кармана ближнего, или та же сотня, отданная нуждающемуся в видеподарка,-
это эффект удара или полученный звук.Какмыреагируемнаэтиэффекты,
вызванные первичными причинами? Можно ли ударить вбарабангак,чтобыне
было ни одного звука? И разве можно избежать этих отзвуков, если и они сами,
и удар, их вызвавший, - всего лишь следствие явлений,неподвластныхнам,
настолько далеких от нас и настолько независящихотнашегособственного
организма и образа мыслей? Поэтому оченьглупоинеестественнопоступает
человек, который не делает того, что емухочется,асделавэто,глубоко
раскаивается. И чувство вины и угрызения совести являются не чеминым,как
малодушием, которое следует не поощрять, а напротив, искоренять в себе всеми
силами и преодолевать посредством здравомыслия,разумаипривычек.Разве
помогут сомнения, когда молоко уже скисло?Нет.Посемунадоутешитьсяи
понять, что угрызения совести не сделают поступок менее злодейским, ибоони
всегда появляются после поступка и очень редко предотвращают его повторение.
Разве
помогут сомнения, когда молоко уже скисло?Нет.Посемунадоутешитьсяи
понять, что угрызения совести не сделают поступок менее злодейским, ибоони
всегда появляются после поступка и очень редко предотвращают его повторение.
После совершения злодейства бывает одно издвух:либоследуетнаказание,
либо его нет. Во втором случае раскаяние абсурдно и в высшей степени нелепо;
какой смысл каяться в том, что дает нам самоеполноеудовлетворениеине
влечет за собой никаких нежелательныхпоследствий?Тогдасожалетьотой
боли, которую ваш поступокможеткому-тодоставить,значитлюбитьтого
другого больше, чем самого себя, и нелепо сочувствоватьстраданиямдругих,
если эти страдания доставили вам удовольствие, еслипринесливамкакую-то
пользу, если каким-то образом щекотали, возбуждали, наполняли вас радостью и
блаженством. Следовательно,вэтомслучаедляугрызенийнесуществует
никаких реальных причин.
Если же поступок ваш обнаружен, и наказание неизбежно, тогда,взглянув
на этот факт трезвым взглядом, мы увидим, что сожалеем не о том зле, которое
причинили другому, а лишь о своейнеловкости,котораяпозволилаэтозло
обнаружить; тогда я согласна, что для сожалений есть основания, и здесь есть
о чем поразмыслить с тем, чтобы проанализировать причинынеудачиивпредь
быть осторожнее. Однако эти чувства не надо путать систиннымиугрызениями
совести, ибо истинные угрызения - это больвдуше,вызваннаяпричиненным
самому себе, злом. Вот здесь-то и кроется огромная разница между этими двумя
чувствами, и это доказывает пользу одного и бесполезность другого.
Когда мы получаем удовольствие от какой-нибудьотвратительнойзабавы,
как бы жестока она нибыла,получаемоеудовольствиеиливыгода,служит
достаточным утешением за неудобства,дажесамыенеприятные,которыеона
может принести нашим близким. Разве передтемкаксовершитькакой-нибудь
поступок,мыотчетливонепредвидим,чемонобернетсядлядругих?
Разумеется, предвидим, и мысль об этом не только наснеостанавливает,но
напротив - подталкивает нас. И что можетбытьглупее,чемнеожиданноеи
запоздалое раскаяние, когда совершив дело, мы начинаеммучиться,страдать,
портитьсебеудовольствие?Поэтому,еслисодеянноесталоизвестнои
превратилось в источник наших несчастий,нелучшелиобратитьвсесвои
способности на то, чтобы узнать,почемуобэтомсталоизвестно,и,не
проливая лишних слез над тем, что мы бессильны изменить, предельно собраться
и постараться впредь не попадаться; не лучше ли обратить эту неудачу всвою
пользу и извлечь из этого урока, опыт, чтобы усовершенствовать своиметоды.
Таким образом, мы обеспечимсебебезнаказанностьнабудущее,научившись
заворачивать свое злодейство в чистые простыни и скрывать его. Главное -не
поддаватьсябесполезномучувствураскаянияинезаразитьсяпринципами
добродетели, ведь дурное поведение, разврат,порочные,преступныеидаже
чудовищные наши прихоти ценны уже тем, чтодоставляютнамудовольствиеи
наслаждение, и неразумно лишать себя того, что приносит радость,иначеэто
будетнапоминатьбеспримернуюглупостьчеловека,укоторогопосле
неумеренного обеда было несварение желудка, итолькопоэтойпричинеон
отказывается от радостей вкусной пищи.