Пристроив чемоданна коленях- поставитьегона свободноеместо онане
отважилась, -Кристина пригнулась, чтобыукрыться от возможных насмешливых
взглядов;всюдорогуона ниразу неосмеливается поднять глаза, смотрит
только впол, только на то, чтониже сидений. Нороскошнаяобувьженщин
тотчаснапоминаетей о ее собственныхнеуклюжих туфлях. Оторопело взирает
онанастройныеженскиеноги,надменноскрещенныеподраспахнутыми
горностаевыми манто, на пестрые мужскиеноскигольф, и этот "нижний"этаж
богатства вызывает унее озноб: как ей бытьсреди такого невиданного шика?
Начто ни взглянет-новыемучения.Вотнаискосок отнее девушкалет
семнадцатидержитнаколеняхпушистуюкитайскуюболонку,талениво
потягивается,повизгивая; попонанасобачонке оторочена мехоми украшена
вышитоймонограммой,аполудетскаяпочесывающаяшерсткурукасверкает
бриллиантоми розовым маникюром. Стоящие в углуклюшкидлягольфаите
выглядят нарядно вновеньких чехлахиз гладкой кожи кремовогоцвета,а у
каждого изнебрежно брошенныхзонтиковсвоянеповторимая экстравагантная
ручка-Кристинанепроизвольным жестом прикрываетручку своегозонтика,
сделанную издешевого тусклого рога... Толькобы никто не взглянул на нее,
толькобы никто не заметил, что она сейчас переживает, что впервыев жизни
увидела! Всенижесклоняетголову несчастная,все незаметнее ейхочется
стать, ивсякийраз,когдавблизи раздается смех,по спине унее бегут
мурашки. Но она боится поднятьглаза и удостовериться, в самом ли деле этот
смех относится к ней.
Но вот мучительным минутам приходит конец - под колесами хрустит мелкий
гравий,автобусподруливаеткотелю.назвукклаксона,резкого,как
вокзальный колокол, к машине сбегается пестрыйотряд сезонных носильщиков и
боев. За ними, более церемонно - положение обязывает, - в черном сюртуке и с
геометрически ровным проборомпоявляется главныйадминистратор.Первой из
автобусавыпрыгиваетболонкаи,приземлившись, отряхивается; не прерывая
громкойболтовни,одназадругойвыходят дамы;они спускаются,высоко
подобрав манто надспортивно-мускулистыми икрами иоставляя за собой почти
одуряющиеволныблагоуханий.Хотябыизприличиямужчинамследовало
пропуститьвпередробкоприподнявшуюсядевушку, нолибоониправильно
определили ее происхождение,либо простоне замечают ее; во всяком случае,
господа выходят,не оглядываясьнанее, и направляются кадминистратору.
Кристина врастерянности остается сидетьс плетенымчемоданчиком, который
стал ей теперь ненавистен. Пусть они все отойдут подальше, думаетона,это
отвлечет отменя внимание. Номедлит она слишкомдолго,и когданаконец
ступаетна подножку, господинвсюртуке ужеудаляетсясрумынами,бои
деловитонесут следомручной багаж,сезонники громыхают на крыше автобуса
тяжелыми кофрами,и никто изних к нейне подбегает.
Никто не обращает на
неевнимания.Очевидно,еепринялиза служанку, думаетона,испытывая
чувство крайнего унижения, ну в лучшем случае за горничную одной из тех дам,
ведь носильщики снуют мимо нее с полым равнодушием,будто она такая же, как
и они. Терпение ее наконец иссякает, исобравшись с последними силами,она
проталкивается в холл к дежурному администратору.
Дежурный администратор в разгар сезона... Разве осмелишься заговорить с
ним,этим капитаном огромногороскошного корабля, царственно возвышающимся
за своей конторкой и непоколебимо держащим свой курс сквозь штормвопросов.
Десятка полтора приезжих ждут решения этого Всемогущего, который одной рукой
что-то записывает, другойсжимает телефонную трубку,направо и налево дает
справки,поего знаку-кивкомили взглядом- бои разлетаютсявовсе
стороны;этоуниверсальныйчеловек-машинаспостояннонатянутыми
нервами-канатами;еслиперед еговеличеством стоят вожидании даже особы
полноправные- чтоже говорить онеопытном,застенчивомновичке?Столь
недоступнымкажетсяКристинеэтотповелительстолпотворения,чтоона
почтительно отступает внишу, решивпереждать, пока уляжетсясуматоха. Но
постылыйчемодан все сильнееоттягивает руку. Тщетно оглядывается Кристина
вокруг впоисках скамейки,куда можно бы егопоставить. В этот моментей
показалось- наверное,вообразила от волнения, -что сидящие неподалеку в
креслах люди бросают нанее иронические взгляды, перешептываются и смеются;
ещемгновение - иона выронилабы ставшую непосильной ношу, такослабели
вдругу нее пальцы. Но именновэту критическую минуту кней решительным
шагомподходитискусственнобелокурая,искусственномоложавая,очень
элегантная дама, пристально разглядывает ее профиль, а затем спрашивает:
- Это ты, Кристина?
И когда племянница скорее выдохнула, чем произнесла "да", тетя легонько
взялаеезаплечии чмокнула в щеку,обдавтепловатымзапахомпудры.
Кристина,срадостьюпочувствовав наконецпослеотчаянногоодиночества
что-тоблизкое, родное, кинулась в едва намеченные объятия столь бурно, что
тетя,восприняв этот порыв как проявление родственной нежности, была весьма
тронута. Она погладила вздрагивающие плечи:
- О, я ужасно рада, что ты приехала, Энтони и я, мы оба очень рады.
-И, взяв еезаруку: - Идем, тебе, конечно,надопривестисебя в
порядок,ведьвашидорогив Австрии, наверное,жутконекомфортабельны.
Спокойно собирайся - только не слишком долго. К ленчу уже бил гонг, а Энтони
нелюбит ждать,это его слабость.We have allprepared... Ах да,мы все
подготовили, портье сейчас дастключ от твоего номера. И быстренько, ладно?
Никаких шикарных туалетов, к обеду здесь каждый одевается как хочет.
Помановениютетиной руки ливрейныйбой мигом подхватываетчемодан,
зонтик и бежит за ключом. Бесшумныйлифт поднимает Кристину на третий этаж.