И быстренько, ладно?
Никаких шикарных туалетов, к обеду здесь каждый одевается как хочет.
Помановениютетиной руки ливрейныйбой мигом подхватываетчемодан,
зонтик и бежит за ключом. Бесшумныйлифт поднимает Кристину на третий этаж.
Всередине коридора бой отпирает дверь и, сдернув с головы круглую шапочку,
отступаетвсторону.Значит, этоее комната.Кристина входит. Иуже на
порогеотшатывается, словно ошиблась дверью. Ибо при всемжелании сельская
почтаркаизКляйн-Райфлинга,привыкшаявидетьвокругсебяоднулишь
убогость, не способна так быстро переключиться и поверить, будто эта комната
предназначена ей,этароскошнопросторная, изумительно светлая, оклеенная
яркими обоями комната, куда через распахнутые настежь дверибалкона, словно
черезхрустальныйшлюз,низвергаются каскады света. Неукротимыйсветопад
заливаетвсепомещение,каждыйпредметнапоенлучащейсястихией.
Полированная мебельсверкает своими гранями,будто хрусталь, налатунии
стеклевеселоискрятсясолнечныеблики,дажековерс тканымицветами
выглядитнастоящей живойлужайкой.Некомната, асияющеерайское утро;
ослепленная,ошеломленнаяэтим пиршествомсвета, Кристинаневольно ждет,
пока успокоитсязаколотившеесясердце,апотомснекоторымугрызением
совести быстропритворяет дверь. Сначала былоизумление: возможно ли такое
вообще -столькоблеска,великолепия! И вторая мысль, давно инеразрывно
связанная с несбыточными еежеланиями: сколько это должностоить,какже
много денег, как ужасно много денег!Наверное, один-единственный день стоит
здесь больше, чем она зарабатывает за неделю - да нет, за месяц! Смущенно ну
кто же осмелится чувствовать себяздесь как дома-Кристина, оглянувшись,
осторожно ступает на дорогой ковер одной ногой, другой. Потом благоговейно и
все же со жгучим любопытством принимается обследовать достопримечательности.
Сначалаонабережно ощупывает постель: неужели здесьдействительноможно
будет спать,в такойсвежайшей, прохладнойбелизне?Апуховое одеяло-
легкое,нежное, свышитымишелком цветами,нукакпушинканаладони;
нажимаешь пальцем, и вспыхивает лампа, окрашивая угол в теплый розовый цвет.
Открытиезаоткрытием:умывальник-белаясверкающаяраковинас
никелированнымикранами, кресла - мягкие и дотогоглубокие, что с трудом
выбираешься из их податливой топи; полированная мебель из ценного дерева так
гармонируетсвесенней зеленью обоев, а на столе,встречая гостью,горят
четыреразноцветныегвоздикив высокой узкойвазе - ну чем некрасочный
приветственныйтуш хрустальной трубы! Волшебная, немыслимаяроскошь! и все
это будет у нее перед глазами,всем она будет пользоваться, обладатьдень,
неделю, две недели; предвкушая наслаждение, Кристина, как робкая влюбленная,
крадется от предмета к предмету, пытливо ощупывает их один задругим и то и
дело изумляется, покавдруг, точно наступив на змею, в ужасе не отскакивает
ичутьнепадает.
Случилосьжеследующее:онасовершенномашинально
распахнула огромный стенной шкаф, не ожидая, что к внутренней стороне дверцы
прикреплено большое зеркало,-и тут, словноигрушечный чертик скрасным
языком, выпрыгнувший из шкатулки, на нее глянуло во весь рост изображение, в
которомонасужасомувиделажестокуюреальность-самоесебя,то
единственное,чтобылонеприличнымвэтойфешенебельнойобстановке.
Ярко-желтоерастопыренноедорожноепальто, помятаясоломеннаяшляпа над
растерянным лицом -это зрелищепотрясло ее до глубиныдуши. Вонотсюда,
пройдоха!Немарайприличныйдом!Маршнасвоеместо!-казалось,
прикрикнулона нее зеркало. В самом деле, думает Кристина удрученно, ну как
я могусебе позволитьжитьвтакой комнате, в таком отеле? Срамить тетю!
никаких шикарных туалетов, сказала она! Будто они у меня есть! Нет, не пойду
вниз, останусь здесь. Лучше уеду обратно. Но куда же спрятаться, как я успею
исчезнуть?Ведьтетясразухватитсяменя ибудетвозмущена.Невольно
стремясь удалитьсяотзеркала, Кристинавыходит на балкон. Судорожно сжав
перила, она смотрит вниз. Броситься бы - и всему конец...
Но тут снизу раздаетсяеще один боевой удар гонга.Боже мой!Ведьв
холле ее ждут дядя с тетей, спохватывается Кристина, а она тут мешкает. И не
умыласьеще, и дажене сняланенавистное пальто, приобретенное сестрой на
распродаже.Оналихорадочнораскрываетчемодан, чтобыдостать туалетные
принадлежности,завернутыевкусокпрорезиненнойткани.Нокогдаона
выкладывает на чистую хрустальную полочку грубое мыло, царапающую деревянную
щеточку и другие предметы, купленные явно по самой дешевой цене, ей кажется,
чтоона вновьдемонстрирует всесвоемещанское убожествопередчьим-то
язвительно-высокомернымвзором.Чтоподумаетгорничная,увидевэто,-
навернякасиздевкойразболтаетсвоим товаркамонищенке; те расскажут
другим, сразу весьотельузнает, и ей придетсякаждый день проходить мимо
них, каждый день, потупив глаза и слыша шушуканье за спиной. Нет, здесь тетя
ничемнепоможет, этого не скроешь, это распространится повсюду. на каждом
шагу какая-нибудь прорехада откроется,иееплатье и обувьтолькоеще
больше обнажат всем-всем ее убожество.Да, но надо торопиться, тетя ждет, а
дядя, сказалаона, ждатьне любит. Господи, чтоделать?Чтоженадеть?
Первая мысль - зеленую блузкуиз искусственного шелка,которую ей одолжила
сестра, ното, чтоещевчера,в Кляйн-Райфлинге,она считала украшением
своего гардероба, теперь кажется ей ужасно безвкусным и вульгарным. Лучше уж
простую белую, она неприметнее, и захватить цветы из вазы:еслидержать их
перед блузой, то, может, яркий букет отвлечет на себя внимание. Потом, пряча
глаза и едва дыша от страха, что ее разглядывают, Кристина торопливо сбегает
полестнице в холл, обгоняя других, - в лице ее ни кровинки, голова болит и
кружится, и такое чувство, будто она наяву летит в пропасть.