Нет, не может быть, думает она. нельзя измениться до такой степени.
Ведьесли бытак было на самомделе, значит, тогдая... Она нерешается
мысленно договорить.Нотутизображениевзеркаленачинаетулыбаться,
отгадывая это слово, чуть заметная вначале улыбка становится шире, шире. Вот
уже из холодногостекла совершенно открытои гордо смеются глаза, и мягкие
красные губы, кажется, весело признаются: "Да, я красивая".
До чего же этоувлекательно - воттак смотретьнасебя, удивляться,
что-тов себе открывать, любоватьсясобой, разглядывать с неведомым доныне
чувством восхищения свое тело, впервые замечать, каквольнодышащаягрудь
упруго и красиво колышется под шелком, какие стройные и в то же время мягкие
линииобретают формы в красках, каклегко исвободно выступают обнаженные
плечив этомплатье.Интересно,а каквыглядитновоестройное телов
движении? Онамедленно-медленноповорачиваетсябоком, не спускаяглазс
зеркала:исноваеевзглядвстречаетсясгордым,довольнымвзглядом
отраженного двойника. Это придает ей смелости. Теперь быстро три шага назад:
что ж, в движении все тоже красиво. Теперь можно отважиться и на пируэт; она
кружитсяволчком, разлетаются короткиеюбки,изеркалоснова улыбается:
"Отлично!Какаяты стройная,ловкая!"Большевсегоейхочетсясейчас
танцевать, в каждом суставе звенит музыка.
Поспешно отойдя в глубину комнаты онашагает навстречу зеркалу, ионо
улыбается,улыбаетсяееглазами;собственноеотражениесо всехсторон
испытывает, искушает ее, льститей,ичувство восхищениясобойникак не
насытитсяэтимновымобольстительным"я"вкрасивомодеянии,юным,
преображенным,котороеснеизменнойулыбкойвыходитейнавстречуиз
зеркальнойглубины.Ей оченьхочетсяобнятьэто существо,новуюсебя;
Кристина прижимается лбом к стеклу,зрачкивзрачки - живые в отраженные,
вот-вотгорячиегубы коснутся впоцелуехолодного стекла, и ее"сестра"
расплывется в затуманившемся отдыхания зеркале. продолжая чудеснуюигру в
открытия, ониделаетновые движения, принимает новыепозы, чтобыувидеть
себя в новых преображениях. Тут снизу доносится тритий ударгонга. Кристина
вздрагивает:господи,ведьязаставляю тетюждать,онауженаверняка
сердится.Быстренько пальто- вечернее, легкое пестрое, опушенноедорогим
мехом. Затем, прежде чемвыключить свет, жадный прощальный взглядв щедрое
зеркало - последний, самый последний. сновасияютотраженные глаза,снова
полноблаженстваотраженноелицо!"Отлично,отлично",-улыбаетсяей
зеркало. Чутьли небегомона устремляется покоридорукномерутети,
шелковоеплатьеприятно обвеваетее прохладой.Она летит, как неволне,
словноподхваченнаясчастливым ветром; сдетских лет онане ощущала себя
такой легкой, такой окрыленной; хмель преображения начал действовать.
Чутьли небегомона устремляется покоридорукномерутети,
шелковоеплатьеприятно обвеваетее прохладой.Она летит, как неволне,
словноподхваченнаясчастливым ветром; сдетских лет онане ощущала себя
такой легкой, такой окрыленной; хмель преображения начал действовать.
-Превосходно,сидиткак влитое,- говориттетя. - Да, чтозначит
молодость, колдовства почтинетребуется!Когдаплатьедолжно скрывать,
вместо того чтобы показывать, только тогда портному приходитсятрудно. Нет,
кроме шуток:сидиткак влитое, тебя прямо не узнать, вот сейчасивидно,
какая у тебя хорошая фигура. Только постарайся держать голову выше, легче, а
то тывсегда-ужнеобижайсянаменя-ходишькак-тонеуверенно,
согнувшись,жмешься,словнокошка под дождем. Тебенадоучитьсяходить
по-американски:легко,свободно, лбом вперед,каккорабль противветра.
Господи, мне бы твои годы!
Кристинапокраснела. Значит,она в самом деле не выглядитсмешно, не
похожа на деревенщину.
Тетяпродолжает осмотр, ее придирчивый взгляд одобрительно скользит по
всей фигуре.
- Замечательно! Только вот сюда, на шею, надо какое-нибудь украшение. -
Она порылась в шкатулке. - На, надень этот жемчуг! Да не бойся, глупышка, он
не настоящий. Настоящий остался там, в сейфе... зачем брать его в Европу для
ваших карманников.
Знобкои чуждо жемчужины скользнули по обнаженнойшее. Тетя отступает
на шаг и, окинув взглядом "модель", заключает:
- Великолепно.Тебеидет все. Наряжать тебя должнобыть длямужчины
сплошным удовольствием. Ладно, пошли! Заставлять Энтони ждать больше нельзя.
Ну и разинет он рот!
Онивместеспускаютсяполестнице. У Кристины странное ощущение: ей
кажется, что в новом платье онавыглядит обнаженной, и что она неидет,а
парит - такей легко, и что ступеньки будтосами, одназа другой,быстро
всплываютейнавстречу. На второйлестничной площадке они сталкиваютсяс
пожилым господином в смокинге, его гладкие седые волосы разделены кинжальным
пробором.Почтительно поздоровавшись,он останавливается, чтобы пропустить
дам, и во время этой мимолетной встречи Кристина чувствует насебе какой-то
необычный взгляд, в котором и мужское восхищение, и чуть ли не благоговение.
Ее щеки запылали: впервые в жизни с нейздоровается знатный человек, да еще
с таким уважением и признанием ее достоинства.
- Генерал Элкинс,ты, наверное, слышала этоимя в войну, председатель
Географического общества в Лондоне, - поясняет тетя. - Знаменитый человек, в
мирноевремяпутешествовалпоТибету, сделалатамбольшие открытия,я
познакомлю тебя с ним, это высший класс, принят при дворе.
Кристинарадостно вспыхивает.Такой благородныйчеловек, объездивший
полмира, исразу увидел внейнебезбилетнуюзрительницу, переодевшуюся
знатной дамой и достойную презрения, нет, он поклонился ей как аристократке,
как женщине своего круга. Только теперь она почувствовала себя равноправной.