Обнимаем.
Клер - Антони".
Она задумалась: кто такая или кто такой Антони? Может, кто-то из коллег
решил подшутить над ней? Но затемонаприпоминает: матьнедавно говорила,
ей, что этим летом приезжает в Европу тетя, ну правильно, ее же зовут Клара.
А Антони, наверное, имя ее мужа, правда, матьвсегда называла егоАнтоном.
Да,теперьточно вспомнила:ведь несколько днейназад она самапринесла
матери письмо из Шербура, а мать почему-то скрытничала и ничего о содержании
письма не сказала.Но ведь телеграмма-тоадресована ей, Кристине.Неужели
ехать в Понтрезину ктетепридется ей самой?Об этом женикогда небыло
речи.Онасноваразглядываетещененаклееннуюбумажную ленту, первую
телеграмму,адресованнуюлично ей, сноваперечитывает в растерянности,с
любопытством и недоверием,сбитая столкустранным текстом. Нет, ждать до
обеденного перерыва она не в силах. Надо немедленно узнать у матери, что все
это значит. Кристинахватает ключ, запирает контору и бежит домой. В спешке
она забыла выключить телеграфныйаппарат. И вот латунный молоточек стучит и
стучитбессловесновопустевшейкомнатепочистойбумажнойленте,
возмущенным таким пренебрежением к себе.
Снова исноваубеждаешься:скоростьэлектрическоготокапотомуи
невообразима, чтоонабыстреенаших мыслей.Ведь двадцать слов,которые
белойбесшумноймолниейпронзили душныйчадавстрийскойконторы,были
написаны всего лишьнесколько минут назад за три земли отсюда, в прохладной
синевеглетчеровподлазурночистымнебомЭнгадина,и неуспелиеще
высохнуть чернила на бланке отправителя, как смысл и призыв этих слов ударил
в смятенное сердце.
А случилось там следующее:маклер Энтони ван Боолен,голландец (много
летназад он осел на Юге Соединенных Штатов,занявшись торговлей хлопком),
так вот,Энтони ван Боолен, добродушный, флегматичный и, в сущности, весьма
незначительныйсам по себе мужчина, только что кончил завтракать на террасе
-сплошь стекло и свет - отеля "Палас". Теперьможно увенчатьbrealfast*1
никотиновойкороной-черно-буройшишковатой"гаваной",изтех,что
доставляютс места изготовления специально в воздухонепроницаемыхжестяных
футлярах.Дабынасладитьсяпервой,вкуснейшейзатяжкойсполным
удовольствием, как подобаетопытномукурильщику, этот несколько тучноватый
господинводрузил ноги на соседнеесоломенноекресло,развернул огромным
квадратомбумажный парус "Нью-Йорк геральд" и отчалил в бескрайнее печатное
море биржевых курсов. Сидящая напротивнегосупруга Клер, звавшаяся раньше
простоКлара,соскучающимвидомотщипываладолькигрейпфрута.По
многолетнемуопытуоназнала,чтовсякаяпопыткапробитьразговором
ежеутреннюю газетную стену совершенно безнадежна.Поэтому оказалосьвесьма
кстати, что к ней неожиданно устремился гостиничный бой - забавное существо,
коричневаяшапочка,румяныещеки -и протянул свежуюпочту: наподносе
лежалоодно-единственноеписьмо.
Поэтому оказалосьвесьма
кстати, что к ней неожиданно устремился гостиничный бой - забавное существо,
коричневаяшапочка,румяныещеки -и протянул свежуюпочту: наподносе
лежалоодно-единственноеписьмо.Содержаниеего, по-видимому,настолько
увлекло Клер, что она,забыв о долгом опыте,попыталасьоторватьмужа от
чтения.
_______________
* Завтрак (англ)
________________
- Энтони, послушай, - сказала она. Газета нешевельнулась. - Энтони, я
не хочутебе мешать, тытолькосекунду послушай,дело срочное, письмо от
Мэри... - Она невольно произнесла имя сестры по-английски. - Мэри пишет, что
не сможет приехать; хотя ей очень хотелосьы,ноу нее плохоссердцем,
ужасноплохо, врач говорит, что на высоте двух тысяч метров ей не выдержать
ни вкоем случае. Но, если мынепротиввместоее на две недели приедет
Кристина, ну ты знаешь, младшая дочь, блондинка. Ты видел ее нафотографии,
ещедовойны.Она служит впост-офисеи ещениразуне брала полного
отпуска, иеслиподаст заявление,тоейпредоставят сразуже,иона,
конечно,будетсчастливапослестолькихлет"засвидетельствоватьсвое
почтение тебе, дорогая Клара, и уважаемому Антони" - и так далее.
Газета не пошевелилась. Клер пошла на риск:
-Нукактыдумаешь,пригласитьее?..Бедняжкенеповредит
глоточек-другойсвежего воздуха, да и приличия требуют, вконце концов. Уж
разя оказалась в этих краях, надо же, в самом деле, познакомиться с дочкой
моей сестры, и так всякая связь с родней порвалась. Ты не возражаешь, если я
приглашу ее?
Газетачутьзашуршала. Сначалаиз-за белогокраястраницывыплыло
кольцо сигарногодыма, круглое,ссиневой,затемпослышалсятягучийи
равнодушный голос:
- Not at all. Why should I? *
________________
* Ничуть. С чего бы мне возражать? (англ.)
_______________
Этимлаконичнымответом завершилсяразговор, предрешивший поворотв
чьей-тожизни. Спустя десятилетия была возобновлена родственная связь, ибо,
несмотря на почтиаристократическоезвучание фамилии, частица"ван"была
обычнойголландской приставкойи, несмотрянато что супругибеседовали
между собойпо-английски, Клер ван Боолен была не кто иная, как сестра Мари
Хофленер,и,таким образом, бесспорноприходилась родной теткойпочтовой
служащейвКляйн-Райфлинге. Она покинула Австрию более четверти века назад
из-за одной темной истории, о которой - наша память всегда очень услужлива -
помнила лишь смутно иокоторой еесестра тоженикогданерассказывала
дочерям. В те годы, однако, эта историянаделаланемало шумаи, возможно,
привела бы к еще болеесерьезным последствиям, если бы умные и ловкиелюди
своевременно не устранили желанныйповод длявсеобщего любопытства.