Пыль,поднимаясь
клубаминадпокрытойщебенкой обочиной,оседаланапокрытыхлаком
ногтях,которыевиднелисьв вырезе ее босоножек,инаегогрубых,
потрескавшихся сапогах.
Его пикап, такой же грязный, как и он сам, был покрыт толстым слоем
пыли прерий. Голубой и белый цвета слились в один серовато-бежевый.Это
был ржавый драндулет, однако Ли с облегчением отметила про себя, чтона
нем нет непристойных или двусмысленных надписей.
-Постойте здесь, пока я открою заднюю дверь, - попросилмужчина,
прислонив ее к крылу грузовичка. Но стоило ему отвернуться, как накатила
новая волна боли.
- Ox! - вскрикнула Ли, инстинктивно хватаясь за мужчину.
Тотчас же его рука легла ей на плечо; она почувствовала, как другой
рукой он поддерживает ее живот. Рука была грубая, мозолистая.
-Ну-ну,делайтесвое дело. Я здесь. Она зарыласьлицомвего
плечо,разрываемаянадвоесильнейшей схваткой.Казалось,онабудет
длиться вечно, но постепенно боль все же спала, и Ли поняла, что стонет.
- Вы можете стоять?
Она кивнула.
Скрежетржавыхпетель, стук металла о металл, и вотегосильные
рукиподхватилиееи осторожно посадили в пикап. Онаприслониласьк
стенке,аонтемвременем поспешно стелил брезент наребристыйпол
автомобиля,- конечно, брезент тоже был не стерилен, но всежелучше,
чемржавая лежанка, имевшаяся в пикапе. Дело было не из легких. Он тихо
выругался и пробормотал что-то укоризненное в свой адрес.
-Вот,-наконец произнес он, укладывая ее на брезент. -Теперь
будет лучше.
Оноказалсяправ.Лииздала вздох облегчения,когдаееспина
коснулась твердой поверхности. Пол был горячим, но она даже необратила
наэтовнимания. Все тело было покрыто испариной, и сарафанприлипк
коже.
- Вы что, посещали специальные занятия, где вас научили так дышать?
-Да.Правда, я не могла ходить туда достаточно часто, но всеже
кое-чему научилась.
-Вытольконестесняйтесь,делайтевсе,каквасучили,-
посоветовалон;в голосе его звучала забота. - Можетбыть,увасв
машине осталось что-то, что может пригодиться?
- У меня там пакет с ночной рубашкой. "Клинекс" в бардачке.
"Мамабылабыдовольна", - уныло подумала Ли. Сколькоонасебя
помнила,матьвечно твердила, что приличной девушке никакнельзябез
бумажных носовых платков.
- Я сейчас вернусь.
Онспрыгнулна землю, и Ли как-то отстранение подумала,чтодля
своихгабаритов он весьма ловок. Когда он опять появился в поле зрения,
с одного плеча у него, словно тога римлянина, свисала ее ночная рубашка,
в руке он держал упаковку носовых платков.
-Вотгазета,-сказал он.
- Я только сегодня утромеекупил.
Понимаете,я однажды видел в, кино, что газета иногда используетсяпри
родах... Может, там нет микробов или что-то в этом роде. Так вот, может,
подложитееесебе под.., м-м-м.., бедра? - Он протянулейсвернутую,
явно еще не читанную газету, затем повернулся и вылез из машины.
Онасделалатак,каконсоветовал, ощущая,чтосознаниеее-
обостренно-ясно. Смущение моментально улетучилось, едваживотпронзила
новая волна боли, а он уже был радом, сжимая ее руку в своих ладонях.
Незабываяглубоко дышать, она уставилась на часынаеголевом
запястье.Часыбылиизнержавеющейстали,сомножествомкаких-то
циферблатовиприспособлений, - они громко тикали. Сложныйидорогой
механизмникакневязался с покрытыми грязью ковбойскимисапогамии
грязнойодеждой.ПотомвзглядЛи скользнулвнизиостановилсяна
длинных,тонкихпальцахнезнакомца -обручальногокольцанебыло.
Господи, неужели ее дитя появится на свет благодаря мужчине, которыйне
только не врач, но даже не отец!
-Выженаты? - спросила она, когда длившаяся дольше обычного боль
немного улеглась.
- Нет.
Онснялсвою ковбойскую шляпу и бросил ее в кабину - у негобыли
длинные темно-каштановые волосы.
- Уже скоро... Это, должно быть, так ужасно для вас. Простите!
Онулыбнулся, достал из заднего кармана джинсов цветастыйносовой
платокиповязалвокруг головы. Вдруг Ли осознала,какпоразительно
красивэтотчеловек.Под расстегнутой рубашкой былавидназагорелая
грудь, и волоски на ней напоминали узор искусно сотканной паутины.
-О,ничегострашного!Я бывал в переделкахипохуже!-Его
чувственные губы разошлись в широкой улыбке; блеснули белоснежныезубы.
Ондостал салфетку и осторожно промокнул пот, бисеринами выступившийу
нееналбуи над верхней губой. - Только в другой раз выбирайтедень
попрохладней, - пошутил он, стараясь заставить ее улыбнуться.
- Это была Дорис Дей, - выговорила она.
- Простите? - не понял он.
-Ясмотрела фильм с Дорис Дей. Ее мужа играл ДжеймсГарнер.Он
работалакушером. Арлин Фрэнсис вдруг начала рожать в "роллс-ройсе",и
Дорис Дей помогала ему принять роды.
- Это там он загнал автомобиль в бассейн? Она рассмеялась.
- Кажется, да.
-Ктобымог подумать, что подобный фильм станет учебным!-Он
прошелся "клинексом" по ее шее.
- Как вас зовут?
- Чад Диллон, мэм.
- А меня Ли Брэнсом.
-Рад с вами познакомиться, миссис Брэнсом. Накатившая волнаболи
показаласьей не такой сильной, потому что добрые руки Чада гладилиее
затвердевший,ставшийисточником нестерпимыхстраданийживот.