В первой схватке я осторожничала, сдерживалась, боясь причинить ему боль, пока во время третьего спарринг-боя он не обезоружил меня, причем не прилагая видимых усилий. Я разозлилась и с того случая работала в полную силу. То же самое ощущение — будто я осыпаю противника неотразимыми ударами, а он небрежным движением отбирает у меня оружие, — охватило меня от нашего разговора.
— Не уходи от ответа, — попросила я, с трудом сдерживая злость. — Пожалуйста.
— Даже ради твоего собственного блага, хедайра?
Я хмуро смотрела на свой меч.
«Даже так, Джаф. Лучше пребывать в страхе, чем в неведении».
— Кто ты такой, чтобы решать это?
— Твой а'нанкимель, Данте. Тот, кто пал из-за любви к тебе.
— Я об этом не просила.
«Я не толкала тебя на такой шаг. Я просто относилась к тебе, как к человеку. Что в этом плохого?»
Он снова пожал плечами, наклоняясь ко мне.
— И все же это произошло. Но хватит. Я скажу тебе правду, но не стану обременять пустяками или отвлекать без необходимости.
Все без толку. Его не переубедить.
Проклятье! Будто не ясно, что без этих «пустяков» я не пойму ничего, кроме того, что и так знаю. Чтобы не выдать раздражения, я закусила изнутри обе щеки. Еще до прибытия в ад я попала в собственную преисподнюю дурного настроения.
Не лучший способ подготовиться к встрече с дьяволом.
Глава 8
Венеция лежала над лагуной, отсвечивая золотом и жемчугом. Когда-то, давным-давно, этот город оказался под угрозой затопления неумолимо наступавшим морем, но новые методы климатического контроля, антигравитационные и реагентные, все изменили. Теперь, когда солнце в часы своей ежевечерней яростной, кровавой смерти окрашивало малиновым заревом нависавшие над каналами здания, город поражал своей легендарной красотой.
После провала нашумевшего проекта Гибралтарского шлюза Гегемония взялась финансировать колоссальные работы по спасению Венеции. К немалому удивлению общественности, эту задачу поручили архитектору шлюзов (некоему Тодао Шикай, бросившему Академию маги и ставшему инженером), но еще большее удивление вызвало то, что он с ней справился. Правда, через полгода после завершения работ он получил обширное кровоизлияние в мозг и вскоре скончался. Ходили упорные слухи, что после неудачи со шлюзами Шикай вызвал некоего беса и заключил с ним договор, заложив жизнь в обмен на славу. Я всегда относилась к этой истории скептически, но когда направляешься на вторую официальную встречу с Князем тьмы, взгляд на вещи несколько меняется. Встречи с дьяволом заставляют по-новому посмотреть на старинные мрачные легенды, и чем они мрачнее, тем больше побуждают задуматься.
Транспортная капсула на несколько мгновений зависла над водой, потом скользнула в док и плавно приземлилась, практически без толчка. Кем бы ни был пилот, он (или она) знал свое дело. Искусственный интеллект, как над ним ни бьются, не способен посадить самолет без сотрясения; необходимы живые, чуткие руки.
Пассажиры, покашливая и шаркая ногами, вышли наружу, а я осталась на месте, глядя в окно и сжимая теплые пальцы Джафримеля, который тоже сидел и молчал. Раньше я сражалась бы зубами и ногтями, чтобы поскорее покинуть проклятый транспорт, но сейчас меня радовало, что люди опередили меня. Ну не то чтобы радовало — просто самой мне выходить не хотелось.
— Нам пора, Данте, — тихонько сказал Джафримель.
Его большой палец снова коснулся внутренней стороны моего запястья, и по мне прокатилась волна жара, смывая холодный страх. Мое сердце отчаянно забилось.
— Я хочу тебя кое о чем попросить.
— Попридержи эту мысль, — процедила я сквозь зубы и встала.
Он тоже поднялся, не выпустив моей руки. Мы направились по центральному проходу, моя сумка постукивала по бедру.
Моему спутнику приходилось наклоняться, он был слишком высоким для человеческого транспорта. Его плащ шелестел, как мягко выделанная кожа. Должно быть, Джафримель был возбужден, но его лицо выглядело спокойным, а аура была полностью под контролем.
Мы вышли в омываемый лучами закатного солнца док. Я глянула на небо, а потом за причальную площадку, где под действием антиграва поблескивала и пенилась вода. Шикай прекрасно справился с задачей, проект безукоризненно воплотился в жизнь, превратив Венецию в настоящий плавучий город. Одна беда — от множества беспрерывно работающих антигравитационных установок город был наполнен гулом. Нормалы к таким звукам невосприимчивы, а вот псионам даже перелеты переносить сложно: от такого завывания у них крошатся зубы.
Я вздохнула. Моя защитная система воспринимала особенности здешней энергии — на вкус она была как кислая маслянистая вода, перенасыщенная парами кофе и дымом синтетического гашиша. Прежде, до встречи с Джафримелем, на акклиматизацию к силе нового города мне потребовались бы часы, а теперь это произошло за считанные секунды. Почти демонический метаболизм имел высокую способность к адаптации.
— Наверняка с пси здесь негусто, — пробормотала я и только потом подняла на него глаза. — Так о чем ты хотел меня попросить?
Джафримель закончил осмотр площадки. Его глаза поблескивали, в них снова появилось это выражение — как будто он прислушивается к тому, чего я не могу услышать. Он крепко сжал зубы, золотистая кожа туго натянулась над челюстью. Интересно, каково это для него — возвращаться в ад? Впрочем, полагаю, он уже побывал там прошлой ночью.
Хотела бы я знать, что он чувствует, когда видит то, от чего отказался ради меня? Конечно, для человека ад — не самое привлекательное место, но Джафримель не человек, и там его дом. Тоскует ли он по дому?
Потом он посмотрел вниз, и улыбка осветила его лицо, не привыкшее улыбаться. Я вздохнула и почувствовала запах воды, нагретого солнцем камня и дымка синтетического гашиша. Первый и второй пилоты в расшитых поблескивающими золотыми галунами мундирах только что вышли из кабины. У одного из них с губы свисала сигарета с гашишем.
— Данте, я прошу тебя довериться мне. Что бы с нами ни случилось. И я прошу тебя не сомневаться во мне.
— Я же здесь, с тобой.
Я наклонила голову, и легкий средиземноморский бриз коснулся моих заплетенных волос. Как обычно, одна выбившаяся прядь упала мне на лицо. Чем длиннее отрастали мои волосы, тем самостоятельнее они себя вели.
— Да. — Он больше не улыбался. — А'тай, хетайре а'нанкимель'иин. Дириин.
Слова прозвучали почти как молитва, но я поняла, что молитвой тут и не пахнет. Он обучил меня лишь основам демонского наречия, потому что, по его словам, оно не подходило для моего языка. Но кое-что я усвоила. Теперь я жалела, что у нас не нашлось на это больше времени.
— Что это значит?
Я всматривалась в его лицо. Солнце завершало свой медленный спуск к горизонту, ветер с моря еще оставался теплым, но уже с намеком на ночную прохладу. Город над лагуной мерцал огнями. Из-за антиграва почва под ногами подрагивала, как палуба старого корабля или норовистый сликборд.
— Обещай, что не усомнишься во мне, что бы ни случилось.
— Было бы гораздо проще, если бы ты объяснил мне, что происходит, — раздраженно сказала я. — Отправимся мы наконец в путь или нет?
— Обещай.
Он не хотел уступать. Упрямый демон и упрямая смертная женщина; правда, уже не совсем смертная.
— Обещаю, — буркнула я, стиснула зубы и глянула на него исподлобья.
«В конце концов, кого я могу потерять, Джафримель? Скажи мне. Тебя, Гейб да еще Эдди. Вот и все. Черт возьми, как много».
— Обещай, что не усомнишься во мне, невзирая ни на что.
И он еще называл меня упрямой!
— Обещаю, что буду тебе доверять и не усомнюсь в тебе, — произнесла я нараспев, как ученица начальной школы.