И он еще называл меня упрямой!
— Обещаю, что буду тебе доверять и не усомнюсь в тебе, — произнесла я нараспев, как ученица начальной школы. — Невзирая ни на что. И хватит об этом.
— Мне никогда не понять, почему ты вечно торопишься, — задумчиво проговорил он.
Судя по выражению лица, Джафримель почти успокоился. Об этом говорило лишь то, что морщины в уголках его рта стали чуть менее заметны, но для меня разница была очевидна. Я знала его достаточно хорошо, чтобы это уловить.
«Если путешествия в ад не избежать, нужно пройти через это и поставить точку. А потом мы обсудим наши отношения. Разговор назрел уже давно».
Сердце мое забилось сильнее, и я подняла меч.
— Джафримель, я вооружена и готова к встрече с дьяволом. Идем!
Жаль, что я так мало видела Венецию. Этот город — настоящая сокровищница произведений искусства и артефактов, созданных до возникновения Гегемонии. Одна здешняя архитектура заслуживает того, чтобы посвятить ее изучению всю свою жизнь. Но увы, я смотрела вниз, под ноги, почти не думала о том, куда мы поворачиваем, и лишь отмечала повороты на ментальной карте, предоставив Джафримелю вести меня по мостам и по сумрачным улочкам, слишком узким даже для одноместной гондолы. Горожане передвигались по каналам на особых узконосых транспортных средствах, в том числе открытых сверху. И конечно, кругом было полно сликбордов. Когда меня в четвертый раз обдало водой из-под антиграва сликборда, я мысленно пообещала: если это повторится, возьмусь за меч.
И я бы выполнила обещание, но Джафримель сомкнул пальцы вокруг моего правого запястья. Хватка его была деликатной, но неодолимой.
— Ты не в духе, — пробормотал он, и я рассмеялась.
Смех разнесся по улице и вернулся, отразившись эхом от стен и смешавшись с завыванием антигравов, от которого ныли мои коренные зубы.
— Если еще один придурок обдаст меня водой, я скину его в канал, — процедила я сквозь зубы.
— В этом нет нужды. Мы уже пришли.
Джафримель остановился перед парящей каменной громадой. Я посмотрела вверх, и мне пришлось сильно запрокинуть голову назад.
Собор вздымался на немыслимую высоту, шпили стремились к небу, а поскольку уже темнело, он предстал в полном великолепии ночного освещения, омывавшего небосвод золотом. Мне бросилось в глаза круглое окно из настоящего стекла; утраченные фрагменты реставраторы бережно заменили кусочками пласгласса. Окно имело форму розы и от прикосновения солнечных лучей само начинало светиться красным.
— Вход в ад находится в этом храме?
— Нет, — покачал головой Джафримель, и его глаза на миг вспыхнули изумрудными руническими узорами. — Здесь нас встретит проводник. Правда, храмы обычно очень похожи на двери в ад.
Он повел меня вверх по лестнице. Я рассеянно проводила рукой по железным перилам высотой до пояса. Эта рука убила Сантино и скрючилась после того, как я вонзила обломок своего второго меча в черное сердце демона-стервятника.
Я коснулась рукояти меча, приподняла левой рукой вложенный в ножны тонкий клинок.
«Неужели Йедо подарил мне клинок, способный убить дьявола?»
Тогда мне не пришло в голову спросить его. Я была слишком занята мыслями о «Риггер-холле» и оплакивала Джафримеля. Да и откуда мне было знать, что Князь тьмы снова вмешается в мою жизнь? Я думала, ему больше нет до меня дела. А мне самой одного раза хватило выше головы.
Я смотрела в спину Джафримеля: он остановился у двойных дверей и поднял золотистую руку, чтобы коснуться их. Когда-то я думала, что он умер.
Умер и ушел из моей жизни. Печаль по нему чуть не убила меня. Значит, он не сказал мне о призыве Люцифера, потому что не хотел меня расстраивать. Наверное, он был прав: если бы я встретилась с Люцифером тогда, когда в моей голове эхом звучал голос Мировича, я бы лишилась рассудка.
«Никаких оправданий! — одернула меня совесть. — Где прежняя Дэнни Валентайн, которой никто не решился бы солгать?»
Я сделала то, чего никогда не делала прежде: попыталась заглушить этот голос. К счастью, не сумела.
— Джафримель.
Он слегка повернул голову, не выпуская из поля зрения ни меня, ни дверь.
— Знаешь, я бы никогда не усомнилась в тебе.
«Я нарушила одно из самых важных твоих правил».
У меня не хватило сил произнести остальное, но я надеялась, что он все понял.
Он поджал губы, но знак на моем плече вдруг ожил, и вниз по телу побежало ласковое, бархатистое пламя. Я глубоко вздохнула и сосредоточилась.
Джафримель толкнул дверь, распахнул ее, заглянул внутрь, и на мгновение его плечи напряглись. Потом он оглянулся и бросил на меня один красноречивый — такой, что у меня сердце застыло, — предостерегающий взгляд, шагнул внутрь и остановился в проеме, медленно, внимательно озирая интерьер храма. Я ждала.
Наконец он двинулся вперед. Из открытой двери повеяло насыщенным густым ароматом, мое сердце вновь подскочило и застыло в горле вязким комком.
Дымный мускус, свежеиспеченный хлеб, неопределимый запах демона.
К тому же отнюдь не всякого демона. Этот запах был мне знаком, хотя я надеялась, что мне уже никогда не доведется его обонять.
Я шагнула в храм, и энергия, дразня и лаская, омыла мою кожу. Во рту пересохло. Сердце, совершив кульбит, провалилось из горла в желудок, а потом заколотилось так, что я почувствовала его биение и в груди, и на запястьях, и на шее. Да что там — кровь пульсировала даже в лодыжках.
«Ну, посмотрим, что тут такое».
Двери позади меня скользнули вдоль пола и закрылись по собственной — или его — воле. Внутри стояли ряды церковных скамей, над главным алтарем красовался массивный солнечный диск Гегемонии, а другим богам были отведены ниши в приделах по обе стороны главного зала. Мерцали во мраке свечи. Я уловила слабый, но пряный запах кифии, но главным здесь был дух поколений, дух почитания, вины и страха, к которому впоследствии добавился резкий привкус энергии. Шаманы, некроманты, седайин и церемониалы, приходившие сюда с молитвами и дарами, окрашивали воздух своими энергиями, и их смесь создала эту головокружительную, пьянящую атмосферу.
Большинство старых храмов, а впоследствии соборов, было построено на узлах и перекрестьях линий связи. В Мериканскую эру церкви перестали строить на узлах, и они начали расти как грибы. После скандала с банком Ватикана, в начале Пробуждения, старые церкви снова превратились в храмы; этот процесс ускорился после Семидесятидневной войны и падения «Евангелистов Гилеада». Ну а после выхода Указа о парапсихологии и систематизации псионических способностей уцелели лишь те культовые здания, что стояли на соответствующих точках пересечения. Все остальные снесли, чтобы освободить пространство для обновления городов.
Это место было буквально пронизано почитанием и энергией. У алтаря виднелась высокая, облаченная в черное фигура с гривой золотистых волос, словно испускавших собственный свет. Фигура стройная, красивая даже со спины, и явно не человеческая.
Несмотря на тщательные приготовления Джафа, проводник в ад нам не понадобился.
Anubis et'her ka. У меня перехватило дыхание. В какой-то лихорадочный миг мне захотелось броситься обратно к дверям, распахнуть их и убежать куда угодно, лишь бы подальше. В голове всплыло жуткое воспоминание о стальных пальцах Люцифера, сжимавших мое горло. Понимая, что это последний шанс, потом будет поздно, я почти решилась бежать и попыталась преодолеть инерцию ужаса, сковавшую меня.
Джафримель обернулся, схватил меня за руку, потащил вперед, а потом занял позицию позади и чуть слева, прикрывая мне левый бок и спину. Знак на моем плече снова вспыхнул жаром. Я проглотила рвущиеся с языка слова и двинулась по центральному проходу, громыхая сапогами по полу.