Делай, как я говорю.
— Ты попросил позволить вернуться в ад? Так было дело? Ты возвращаешься туда?
На сей раз я не сомневалась, что произнесла это вслух, но мне трудно было узнать свой слабый, неуверенный голос.
Он раздраженно фыркнул и потащил меня вниз по ступенькам. Я почувствовала ком в горле и стиснула зубы, чтобы не дать волю слезам.
«Я не заплачу. Мне не больно. Я не буду плакать. Мне не больно».
Правило номер один для того, кто практикует магию: никогда не лги себе. С безжалостной ясностью я поняла, что нарушаю это правило.
— Ты негодяй. Собрался в ад? Надолго? Что происходит? Скажи прямо, если не хочешь возвращаться. Больше ничего не надо, просто признайся...
Вместо злости в моих словах звучала усталость, а грудь сковывало странное онемение. Наверное, так немеет металл от прикосновения паяльной лампы.
Джафримель остановился, схватил меня за плечи и крепко поцеловал в губы. Я бы и рада вырваться, но руки у него были как стальные клещи.
— Послушай меня, — сказал он сдержанно. Энергия, бешено пульсировавшая внутри, никак не отражалась в его голосе, который звучал почти по-человечески, хотя глаза Джафримеля искрились зелеными светлячками. — Я вернусь за тобой. Я всегда буду возвращаться к тебе. Жди меня дома, не открывай дверь никому. Очень скоро я буду с тобой. А теперь иди.
Что я могла ответить? Лишь таращилась на него, сжав онемевшими пальцами рукоять меча.
Он подтолкнул меня вверх по трапу.
— Ступай. Жди меня, — повторил он и спрыгнул с трапа.
Я без сил рухнула в удобное пассажирское кресло. Люк закрылся, завывание и подрагивание корпуса привычно возвестили о начале полета.
«Что сейчас произошло? Если Джафримель вернется в ад и оставит меня одну, сколько времени я продержусь против четырех демонов высшего ранга? О чем он попросил Люцифера? Я ведь думала, что он не сможет вернуться обратно!»
У меня вырвался отчаянный стон, такой, что задребезжали стаканы на барной полке, но пилот не отреагировал. Я подумала, что самолетом управляет один из агентов ада или автопилот.
«Джафримель возвращается в ад. Надолго? Когда он вернется? Сказал, что скоро. Что значит "скоро" в представлении демона?»
А меня бросили. Снова. Всю жизнь меня бросают — родители, любовники, друзья. Я думала, на этот раз будет по-другому. Научусь ли я когда-нибудь видеть жизнь такой, какая она есть?
Я прижалась лбом к окну набиравшего высоту самолета, мельком увидела поднятое вверх золотистое лицо Джафримеля: он стоял на ступеньках собора и смотрел, как аппарат поднимается в ночное небо. Его черный плащ сливался с тенями лестницы. Потом он исчез.
Исчез. Вошел в собор.
Обратно к Люциферу.
Обратно в ад.
Я откинулась на сиденье. Дрожь пробирала меня до мозга костей, сильнее, чем вибрации антиграва.
«Боги», — выдохнула я и закрыла глаза.
Ледяное онемение сковало мое сердце так мощно и страшно, что я сжала левый кулак, вонзив ногти в ладонь, чтобы использовать каждую каплю моих сил, дарованных демоном. Кольца вспыхнули, с треском рассыпая золотистые искры. Паника. Нельзя допустить паники.
«Прекрати. Преодолей боль, Данте, очнись, возьми себя в руки. Проклятье, возьми же ты себя в руки! Ты жива. Ты все еще жива. Надолго ли?»
Запах собственной черной крови ударил мне в ноздри. Я открыла глаза, подняла скользкую от крови руку и провела ею по волосам, чтобы вытереть начисто. Метки от ногтей, маленькие кровавые полумесяцы, тут же затянулись.
Самолет качнулся и взял курс над сушей. Стало быть, утонуть мне не суждено.
Уже хорошо.
Как только я осознала, что тихо поскуливаю от горя, я живо заставила себя замолчать, но рана в сердце сделалась еще больше. Метка на плече вспыхивала жаром: последнее прикосновение Джафримеля прожигало насквозь.
В прошлый раз я жила без Джафа чуть менее года, пока он был прахом в черной лакированной урне и ждал, что я придумаю способ его воскресить. Я не хотела, чтобы такое повторилось. Это слишком больно.
Я пошевелилась на кресле, и рядом зашуршала бумага. Что там? Я посмотрела вниз. На сиденье лежал пакет из коричневой бумаги, и я не сомневалась, что раньше его здесь не было.
— Что ж, — произнесла я вслух, — интересно.
Мой голос дрогнул.
«Я всегда буду возвращаться к тебе. Не открывай двери никому».
Боги!
Семь лет, и я на это согласилась? Семь лет работать на дьявола. Не просто одно дело, как в прошлый раз. Наверное, Люцифер у себя в аду покатывается со смеху. Семь лет работать на дьявола, а если Джафримель вернулся в ад, что будет со мной? Может быть, без него я снова превращусь в человека? Понравится ли мне это? Надеюсь, процесс будет не слишком мучительным.
«Данте, очнись! Ты встретилась с дьяволом и осталась жива. Впору устроить вечеринку с большим количеством выпивки. С фейерверками. И, проклятье, с марширующим военным оркестром. Только кто это оценит? Кому есть до этого дело?»
Дрожащими пальцами я коснулась пакета: чуть больше сжатого кулака, обернут в коричневую бумагу, перевязан тесьмой. Тесемка и бумага полетели на пол.
Внутри оказался широкий браслет-наруч из необычно тяжелого серебристого металла, с выгравированным замысловатым узором, напомнившим мне традиционные татуировки шаманов: произвольно пересекающиеся лучи и волнистые линии. Внутри штуковина была гладкой, не считая двух отметин, смахивавших на клыки. Геометрическая форма казалась слегка странной, как у изделий демонов.
Лихо. Прощальный подарочек? Сувенир на память? Что это такое?
Я коснулась наруча, ощупывая гладкое серебро, и провела подушечкой пальца по одной выгравированной линии.
«Ох, ну и чертовщина. Хуже некуда».
Я поморщилась, подумав о том, что путь к чему-то новому и интересному может оказаться ужасным, и забывать об этом не следует. Любой обученный псион знает, что ни в коем случае нельзя искушать судьбу, даже мысленно.
Я взяла браслет и надела его на левое запястье, чуть выше моего информационного браслета, повернув узорную часть внутрь. Наруч пришелся точно по руке. Вид он имел, на мой взгляд, варварский: я никогда не увлекалась украшениями, хоть и носила перстни. Мои побрякушки могли служить оружием.
«Он знал, чего я хочу: чтобы Ева получила свободу. Он знал. Почему же не стал настаивать на ее освобождении? Что на самом деле он сказал Люциферу? Почему попросил разрешения впустить его обратно в ад? Он устал от меня? Он сказал, что вернется ко мне. Сказал даже, чтобы я не открывала никому двери дома. Дом... Как будто это дом без него».
Он хотел избавиться от меня? Может быть, подарок — это способ сказать мне об этом?
Sekhmet sa'es. Тьфу, я самой себе противна! Есть много способов получше, чем подарки. Джафримель дарил мне подарки, просто потому что хотел дарить их.
«Ты ведь знаешь, Дэнни. Он вернется».
И что будет потом? Я ничего не понимала.
— Боги, — прошептала я. — Anubis et'her ka. Se ta'uk'f het sate vapu kuraph. — Затверженная молитва вспомнилась сама собой. — Анубис, владыка смерти, надежный спутник, защити меня, ибо я твое чадо. Защити меня, Анубис, взвесь мое сердце на весах; обереги меня, владыка, ибо я твое дитя. Не попусти зло уязвить меня, но обрати ярость свою на моих врагов. Да пребуду я пред взором твоим, и да пребудет надо мной длань твоя, пока ты не примешь меня в свои объятия.
Я смяла бумагу в кулаке и швырнула через кабину: бесстрастно точный бросок. Мои перстни снова рассыпали искры.
Джафримель отправился в ад и вернется одним богам известно когда. А меня отослал домой — ждать дальнейших указаний и работать на дьявола.
Ну и как при этом не искушать судьбу?
— Хуже все равно не будет, — вслух произнесла я и свернулась в клубок, подтянув пятки к краю мягкого сиденья.