Повсюду слышен ропот недовольства. А поскольку Люцифер лишился своего убийцы по милости земной женщины, это не способствует умиротворению.
— Что-то не пойму, при чем тут я, — пробормотала я.
Джафримель нежно и бережно потер мою щеку костяшками пальцев.
— Подумай вот о чем: если Люцифер потеряет контроль над адом, как поведут себя демоны, учитывая их старые счеты со мной? Общеизвестно, что у нас очень долгая память. — По его лицу пробежала тень досады. В прежние времена это бы меня испугало. — К тому же только воля Князя не позволяет демонам вмешиваться в дела вашего мира, и за это ты должна быть ему признательна.
Он сделал паузу, от которой по моей спине пробежал холодок.
— Наш род любит играть в жестокие игры.
«Это логично. Даже слишком».
Я вздохнула, высвободила свои ноги, переплетенные с его ногами, откинулась на подушку и повернулась на спину. Прямоугольник яркого солнечного света, продвинувшийся по комнате, напомнил, что пора отправляться в библиотеку. Мне удавалось получать лишь журналы маги-одиночек, поскольку сообщества после смерти своих членов сжигали бумаги или хранили в тщательно охраняемых архивах. Когда вымирали все, архивы уничтожались.
У каждого маги имелся собственный шифр, и на подборку ключей к текстам уходили месяцы кропотливого труда. Потом приходилось выуживать из написанного редкие крупицы сведений о падших.
Дело продвигалось медленно, а теперь, похоже, конца мне и не увидеть.
Рука Джафримеля скользнула вниз, ладонь легла мне на живот. Это напомнило о когтях, впивавшихся в мои внутренности, о болезненном, прожигающем воздух свечении каМировича, о моих беспомощных воплях. На коже не осталось ни единой отметины за исключением спирального глифа на плече — знака моей связи с демоном.
— И чего же хочет Люцифер? Сдается мне, пользы ему от меня никакой.
— Кое о чем я догадываюсь, но ничего хорошего ожидать не приходится. В отношении Князя предположений лучше не делать.
В его голосе слышалась застарелая горечь: Джафримель категорически не любил вспоминать то время, когда он состоял при Люцифере в качестве Правой Руки. Будь он поразговорчивее, я поняла бы чуть больше.
— Значит, ты лгал, заверяя меня, что все в порядке? Так уже было, когда ты умолчал о том, что помог Сантино сбежать из ада.
Я закрыла глаза, уставившись в утешительную тьму под веками. Аура Джафримеля колебалась, всполохи черного алмазного пламени проскакивали среди россыпи искр — знак некромантии, указывающий на мою связь с ним.
«Данте, ради всех богов, не делай этого».
— Я сделал это по указанию Князя.
Мне показалось, или его голос был исполнен еще большей горечи?
— У меня не было выбора, пока я не пал. Ты освободила меня, заключив с ним сделку.
У меня вырвался еще один глубокий раздраженный вздох.
— Стало быть, он хочет видеть меня. И наверное, без промедления.
— Мы должны собраться до наступления ночи. Я доставлю тебя к месту встречи. Мне сообщили, что нас встретит проводник, который отведет к вратам ада. А там тебе придется говорить за нас.
«Еще один загадочный обычай?»
— Я не готова к такому. — И тут у меня возникла догадка: — Люцифер желает заключить сделку?
«Значит, у меня есть шанс...»
— Значит, я могу поторговаться насчет Евы?
Джафримель застыл. Его рука напряглась, с губ сорвалось восклицание, похожее то ли на смешок, то ли на горестное хмыканье. Последовала долгая пауза, его пальцы на моем животе расслабились.
— Это неразумно, Данте. Очень неразумно.
— Он забрал ее. Она принадлежала Дорин. У него не было никакого права.
«Вдобавок он чуть не задушил меня и убил тебя. Дьявол в долгу передо мной, и если ему что-то от меня нужно, я заставлю его заплатить с процентами».
Дьявол в долгу передо мной, и если ему что-то от меня нужно, я заставлю его заплатить с процентами».
Конечно, все это даже для меня самой звучало как пустая бравада. Не стоило тешить себя иллюзиями, что можно выиграть, если в игре участвует дьявол. У человека против него нет никаких шансов.
— Но ведь правда на моей стороне, Джаф. Это чего-то стоит.
— Как ты воскресишь ее, Данте? Ты не разбираешься даже в демонах, что уж говорить об андрогине.
Тон его был мягким, рассудительным, однако это ничуть меня не успокаивало.
«Какая мне разница, почему он ее забрал?»
— При этом он чуть не задушил меня, Джафримель. Или ты забыл?
«А если я не разбираюсь в демонах, кто в этом виноват? Ты же мне ничего не рассказываешь!»
— Но ты ведь выжила. Пойми, по его меркам это мягкое предупреждение. Неужели я должен упрашивать тебя быть осторожной?
Его рука снова напряглась, но большой палец чуть погладил меня, намекая на ласку.
— Я очень осторожна. Особенно когда дело касается демонов. И в последний раз справилась вроде бы неплохо.
— Я был приятно удивлен.
Это прозвучало насмешливо — фирменный знак его суховатого юмора. Но мы оба знали, насколько он близок к истине.
Я вздохнула, открыла глаза и увидела над собой колышущийся синий бархатный балдахин. Сколько раз я просыпалась в этой постели? Сколько раз Джафримель успокаивал меня после ночного кошмара, гладил мою спину и плечи, пока я не переставала дрожать? Сколько раз я рыдала, перечисляла свои неудачи и прислушивалась к его спокойному голосу, заставлявшему меня поверить, что все не так страшно, как кажется.
Если это нужно Джафу, я договорюсь и с Князем преисподней, и с кем угодно. Что еще мне остается?
— Ладно. Если хочешь, я снова встречусь с дьяволом.
Я поняла, насколько Джафримель был напряжен, только когда он расслабился. В наступившей тишине некоторое время звучало потрескивание статического электричества — остаточный фон его внимания. Я глубоко вздохнула, вобрав в себя наш общий запах: смесь янтарного мускуса и жженой корицы. Избыточный, подавляющий, слишком пряный для человека, для демона он был ароматическим щитом, завесой от наполняющего наш мир запаха умирания, а заодно — чем-то вроде воздушного колокола, контролирующего состав воздуха и обеспечивающего приток особого газа, чтобы облегчить дыхание. Раньше мне казалось, что запах демонов не материален, но теперь, когда я сама частично обрела демоническое начало, он воспринимался как чрезмерно материальный.
— Я защищу тебя, Данте, — тихо пообещал Джафримель. — Не сомневайся.
И мы снова затихли. Порой молчание сближало нас, но сейчас в нем таилась опасность.
— О чем ты недоговариваешь?
Я проглотила следующий вопрос: «Ты искренне обещаешь остаться со мной?»
Правда, я бы не удивилась, если бы Джафримель все равно его услышал.
Я попыталась подсчитать в уме, долго ли мы здесь прожили. Не меньше нескольких месяцев, но точнее сказать трудно: поглощенная работой в библиотеке, я не замечала времени. Так или иначе, до сих пор я не сомневалась ни в одном его слове.
— И давно ли Люцифер хочет меня увидеть? — спросила я.
— С тех самых пор, как меня воскресили, моя любознательная. Честно говоря, у нас оказалось гораздо больше времени, чем я мог надеяться. Правда, ты в этом нуждалась.
Он погладил изгиб моего бедра, округлившегося после того, как я слегка прибавила в весе. Чуть-чуть, но прибавила.
— Ты солгал мне.
Ну вот. Едва произнеся это, я поняла, что не стоило так говорить.
«Ты ведь простила Джейса? А он солгал насчет Сантино».
Трубный глас моей совести был громким и ясным. Но Джейс оставался со мной, мирился с моей печалью и неспособностью остановиться, выжимал из своего стареющего тела последние силы, чтобы прикрывать меня во время работы.