Онперевел
дух. Наконец-тоондома, вне опасности! Сайлас тут жедал себе зарок, что
нынешнееегобезрассудство--первоевсвоемроде --будеттакжеи
последним.Он начал ощупью подвигаться к изголовьюкровати,где у него на
тумбочкележалиспички.Прежниестрахивновьобступилиего,ион
обрадовался, когда предмет, окоторый он споткнулся, оказался всего-навсего
стулом.Наконецоннащупалрукамиполог,свисавшийнадкроватью.По
расположениютускломерцавшегоокна ондогадался,что находится в ногах
постели;оставалось, перебирая по нейруками,достигнуть изголовья, возле
которого стояла тумбочка.
Онопустилруку,ното,чтонащупалаего ладонь, было непросто
покрывалом, а покрывалом, подкоторым лежало нечто весьма по своим контурам
напоминающее человеческую ногу. Сайлас отдернул руку и с минуту постоялкак
окаменелый.
"Что же это такое? -- подумал он. -- Что это значит?"
Онстал внимательновслушиваться, нонемогуловитьчеловеческого
дыхания. Еще раз, сделав над собой невероятноеусилие,он кончиком мизинца
прикоснулсяк тому же самому месту и отпрянул. Он дрожал всем телом. Что-то
лежало на его постели, это несомненно. Что именно, он не знал.
Прошлонесколькосекунд,преждечем онмог пошевельнуться.Затем,
нашарив рукой спички и став к постели спиной, он засветил свечу. Кактолько
она разгорелась,онмедленно обернулсяи увидел то,чтобоялся увидеть.
Подтвердиласьсамаястрашнаяизегодогадок. Покрывалотщательнобыло
натянутонаподушку,ноподнимбезошибочновырисовывалисьформы
бездыханного человеческого тела. Сайласбросился к постели, резкоотдернул
покрывало иобнаружилтого самого русокудрого молодого человека,которого
виделнакануне в Бале-Булье.Невидящиеглаза юношибыли широко раскрыты,
лицо распухло и почернело, около носа запеклись две тонкие струйки крови.
Сдолгим,прерывистымвоплем Сайласвыронил свечку из рук и упал на
колени перед кроватью.
Из оцепенения, в которое Сайласа погрузило страшное открытие, его вывел
настойчивыйи тихий стук в дверь. Впрочем, онне сразуочнулся,и, когда
наконец сообразил, чтоследует вочто быто нистало преградитьвходв
комнату,было уже поздно. Доктор Ноэльв высокомночном колпаке, держав
рукахлампу, освещавшуюснизу его длинноебледное лицо, уже протиснулся в
дверь и, по-птичьи склонив голову, проследовал "а середину комнаты.
-- Мне послышался крик, -- начал доктор, -- я подумал, что вам плохо, и
позволил себе вторгнуться к вам.
Чувствуя, как кровь заливает ему щеки, и оглушенный стуком собственного
сердца, Сайласстоял спинойк постели,стараясьзаслонить ее от доктора.
Голос ему, однако, не повиновался, и он молчал.
-- Вы отчего-то впотемках, --продолжал, доктор, -- а междутем вы,
по-видимому,ещеи не собирались ложиться.
Вам неудастсяобманутьмои
глаза, а лицо ваше красноречиво говорит о том, что вы нуждаетесь в помощи --
друга или врача, этого я еще не знаю.Позвольте ваш пульс, подчас это самый
верный свидетель.
Доктор продолжалнаступать на Сайласа, пытаясь поймать его руку, между
темкактотот негопятился. Наконец,нервыамериканцаневыдержали.
Отпрянув от доктора, он бросился на пол и разразился рыданиями.
Кактолькодокторобнаружилмертвоетелонапостели,лицоего
потемнело. Бросившись назад к двери, он затворил ее и дважды повернул ключ в
замке.
-- Встаньте! --резкоприказалон. --Сейчасне времяпредаваться
слезам.Чтовынаделали?Какимобразомв вашейкомнате очутился труп?
Говорите откровенно,вы имеетеделос человеком, который в состояниивам
помочь.Неужели вы думаете, что я станувас губить? Чтоэтабезжизненная
плоть способна хоть на йоту изменить симпатию, которуюя к вам почувствовал
с начала нашего знакомства? Скаким бы ужасом ни взирало на убийство слепое
и подчас несправедливоеправосудие, неужто, о легковерный юнец, вы думаете,
чтосердцедруга с такимжеужасомотнесется ктому, ктоэто убийство
совершил? Нет,нет, если бы друг моейдуши выплыл ко мне из океанакрови,
мое отношение к нему не изменилосьбы ничуть. Поднимитесь, -- продолжал он,
-- понятие о добре изле--только химера; один лишь рок управляетнашей
жизнью.Знайте же,что,вкаких бы обстоятельствах выни очутились,вы
можете рассчитывать на меня. Я никогда вас не покину.
Приободренныйэтойречью,Сайлас взялсебявруки и прерывающимся
голосом,времяотвременипоощряемыйвопросамидоктора,рассказал ему
основныеобстоятельствадела.Впрочем,подслушанныйимразговормежду
принцем и Джеральдином он опустил, так как смысл его был ему самому неясен и
оннепредставлял себе,чтобыэтотразговорбылкак-нибудьсвязанс
бездыханным телом на его постели.
-- Увы! -- вскричал доктор Ноэль, -- либо я ничегоне понимаю, либо вы
попали в руки самыхотъявленных злодеев в Европе. Бедныймальчик,в какую
страшнуюловушкувас толкнуло собственное простодушие! К какому гибельному
концу привел ваш неосторожный шаг!Ну,а этот человек, -- продолжал он, --
этот англичанин, которого вывидели дважды --аяподозреваю,что они
является скрытой пружиной всей этой истории, -- не можете ли вы его описать?
Стар он или молод? Высокого роста или маленького?
Но Сайлас, несмотря на свое необузданное любопытство, был начисто лишен
наблюдательности,и то, что он мог сказатьо наружностиангличанина мадам
Зефирин, былонастолько общо, чторовноникакогопредставленияо нем не
давало.
-- Я бы ввел наблюдательность во всехшколах как обязательный предмет!
-- с яростью сказал доктор. -- Для чего человеку даны глаза и дар речи, если
оннеможет заметить иописать по памяти черты своего врага? Язнаком со
всемибандитскими шайкамиЕвропы имог бы тотчасопознатьего, итаким
образом знал бы, каким оружием лучше всего вас от него защитить.