Унегонебыло особойповадкифехтовальщика,или моряка, или
умелоговсадника, но он напоминал иодного,и другого, и третьего вместе,
словнов нем сказались самые различные привычки и навыки. Орлиные черты его
дышали отвагой,выражение лица былонадменноеи хищное. Вся его внешность
выдавалачеловекадействия,горячего,отчаянногоинеразборчивогов
средствах. Густые седые волосы и глубокий сабельный шрам, пересекавший нос и
шедшийквиску,придавалиоттенок воинственностиего лицу,и безтого
своеобразному и грозному.
В его собеседнике,принцеБогемском, мистер Роллз судивлением узнал
джентльмена,которыйдалемусоветчитатьГаборио.Очевидно,принц
Флоризель, редкопосещавшийклуб,почетным членом которого, каки многих
других, он числился, поджидал там Джона Венделера, когда Саймонзаговорил с
ним накануне.
Другиеобедавшиескромнорасселисьпоуглам,предоставляяобоим
знаменитостямбеседовать без помехи,но молодойсвященник незнал их,а
потому, неособенносмущаясь,смелонаправился кними занялместо за
ближайшим столиком.
Все,о чем они говорили,былои в самомделеочень ново для нашего
ученого.Экс-диктатор Парагваявспоминалсвои необычайныеприключенияв
различных частях света, а принц изредка вставлял свои замечания, которые для
вдумчивогочеловекабылиещелюбопытней.Опытдвухразличныхлюдей
раскрывался одновременно передмолодым священником. Оннезнал,кемему
большевосхищаться,-- человеком,привыкшимдействоватьсбезрассудной
смелостью, или тонким наблюдателем и знатоком жизни: один откровенно говорил
о собственных делах и перенесенных опасностях, другой, подобно господу богу,
зналвсе,неиспытавничего.Каждыйизнихдержалсявразговоре
соответственно своей роли. Диктатор не скупился нарезкие слова и жесты, то
сжимая,торазжимая кулак, тяжело опускал его настол, иречьегобыла
громкой и напористой. Принц, наоборот,казался подлиннымобразцом вежливой
уступчивости испокойствия; чуть заметное его движение, оттенок голоса были
выразительней,чемвсевыкрикиижестыегособеседника.Аеслиему
случалось, и, может быть, довольно часто, описывать собственные приключения,
онумел неподчеркиватьсвоего участия в них, и они ничемневыделялись
среди других.
Под конец разговор зашел о недавних ограблениях и об Алмазе Раджи.
-- Этому камню лучше быть на дне морском, -- заметил принц Флоризель.
--Высамипонимаете,вашевысочество,чтомне,какодномуиз
Венделеров, трудно с этим согласиться, -- возразил диктатор.
-- Я говорюс точки зренияобщественногоблагоразумия, --продолжал
принц. -- Такимценным вещам место в коллекции короляиливсокровищнице
великого народа.
Пустить ихпорукам простыхсмертных --значит вводить
добродетель в искушение. Если кашгарский раджа -- властитель, как я понимаю,
весьма просвещенный-- пожелал бы отомстить европейцам, он не мог бы скорее
достигнуть своей цели, как послав имэто яблоко раздора. Ничья честность не
устоит передтаким соблазном.Попади ко мневрукиэтот обольстительный
камень, я не поручился бы за себя самого, хотя у меня много своих привилегий
и обязанностей. Вы же охотник за алмазамипо склонности и образу жизни, и я
не верю,чтобывспискахНьюгейтскойтюрьмы нашлось такое преступление,
какого вы несовершили бы, --неверю, чтобыувасбыл на светедруг,
которого вы непоспешилибы предать,-- мненеизвестно, естьли увас,
семья, ноесли есть, я уверен, вы пожертвовали бы детьми, -- и все это ради
чего же? Не для того, чтобы статьбогаче, недля того, чтобысделать свою
жизнь приятней или добиться почета, но простодлятого,чтобы год-другой,
пока не придет смерть, владеть АлмазомРаджи и по временам открывать сейф и
любоваться этим камнем, как любуются картиной.
-- Это верно, -- ответил Венделер. -- За чем я только не охотился-- и
за мужчинами,изаженщинами,идаже за москитами!Янырял в мореза
кораллами, гонялся за китами и за тиграми, но алмаз -- самая завидная добыча
на свете. Он обладает икрасотой и ценностью, онодин можетпо-настоящему
вознаградить охотника за все его труды. Я и сейчас, как вы, ваше высочество,
может быть,догадываетесь,иду по горячемуследу.Уменя верноечутье,
обширныйопыт. Я знаю все ценные камни вколлекции моего брата, как пастух
знает своих овец, и пусть я погибну, если не разыщу их все до единого!
-- Сэр Томас Венделер очень обрадуется вашей удаче, -- сказал принц.
--Янетак ужв этомуверен, --заявил диктаторсусмешкой. --
Порадуется один изВенделеров, а Томас илиДжон, Петр или Павел, не все ли
равно? Все мы апостолы одной веры.
-- Не понимаю, что вы хотите сказать, -- брезгливо сказал принц.
Тут лакей сообщил мистеру Венделеру, что его кеб ожидает у подъезда.
Мистер Роллз взглянул на часы и увидел,что ему тоже пора идти.Такое
совпадениенеприятно поразило его: емунехотелось большевстречатьсяс
охотником за алмазами.
Таккакнервымолодогочеловекабыли расшатаныслишкомусердными
научнымизанятиями, он обычно предпочитал путешествовать с удобствами ина
этот раз заказал себе место в спальном вагоне.
-- Вас здесь никто не потревожит, -- сказалему проводник, -- ввашем
отделении больше никого нет,а в другомконце вагона едет толькоеще один
пожилой джентльмен.
Подходило время отправления, и уже проверяли билеты, когда мистер Роллз
увиделэтоговторогопассажира,направлявшегосяксвоемуместув
сопровождении несколькихносильщиков.И поистине мистер Роллз предпочел бы
ему кого угодно, ибо то был старый Джон Венделер, экс-диктатор.
Спальные вагоны Северной магистрали делились тогда на три отделения: по
одномус каждого концадля пассажирови одно -- посередине, где помещался
туалет.