Вполнепонятно, что в это времяу меняколотилось сердце: ведь яперешел
свой Рубикон и очутился на поле битвы.
-- Весьмаприятно познакомитьсяс вами, мистер Бэлфур,-- сказал он,
дочитав письмо. -- Разрешите предложить вам стакан кларета.
-- С вашего позволения, милорд, вряд ли это будет правильно, -- ответил
я.--Как сказано в письме, я пришел по важному для меня делу, а так как я
не привычен к вину, оно может подействовать на меня плохо.
-- Что же, вам виднее, -- сказал он. -- Но если разрешите, я,пожалуй,
выпил бы бутылочку.
Он позвонил, и слуга, словно по условному сигналу,внес бутылку вина и
стаканы.
-- Вы решительноне хотите присоединиться ко мне? -- спросил прокурор.
-- Ну, тогда -- за продолжение знакомства! Чем могу вам служить?
-- Вероятно, мне следует начать с того, милорд, что я явился повашему
настойчивому приглашению, -- сказал я.
-- Стало быть, у вас есть некоторое преимуществопередо мной, ибо могу
поклясться, что до нынешнего вечера я никогда о вас не слышал.
-- Верно, милорд,мое имя вамсовершенно незнакомо, -- сказал я. -- И
все же выс некоторых пор стремитесь встретиться со мной и даже объявили об
этом публично.
-- Желательно, чтобы вы подсказали мне разгадку, -- ответил он. -- Я не
пророк Даниил.
-- Быть может,вам будет легче понять меня, еслия скажу, что, будь я
расположен шутить -- а это не так, -- ябы могпотребовать с вашей милости
двести фунтов.
-- На каком основании? -- осведомился он.
-- На том основании, что за мою поимку обещана в объявлении награда, --
сказал я.
Он резкоотодвинул стакан и выпрямилсяв кресле, где до сих пор сидел
развалясь.
-- Как прикажете это понимать? -- спросил он.
--"Высокий, крепкий юноша лет восемнадцати, -- прочел я на память, --
говорит чисто, не как горец, бороды не имеет".
--Помнюэтислова,-- сказал он,--и,если выявились сюдас
необдуманным намерением позабавиться, они могут стать для вас пагубными.
-- Намерениямои серьезны,--отвечал я,-- ибо речь идет о жизни и
смерти,и вы меня отлично поняли, я тот, кто разговаривал с Гленуром, когда
в него выстрелили.
-- Раз вы явилиськомне, могупредположить только одно: вы считаете
себя невиновным, -- сказал он.
-- Вы совершенно правы, -- подтвердил я. -- Я преданнейший слуга короля
Георга,но если быя зналзасобой какую-нибудьвину, ябы поостерегся
входить в логовище льва.
--Радслышать,--сказалпрокурор.--Этотакоечудовищное
преступление,мистер Бэлфур, что ни о каком помиловании не может быть речи.
Варварски пролита человеческая кровь. Это убийство -- прямой бунт против его
величества,против всейсистемы нашихзаконов,устроенный известными нам
явными врагами. Мнеэто представляетсяделом весьмасерьезным.Нестану
скрывать,яполагаю,чтопреступлениенаправленоличнопротивего
величества.
Мнеэто представляетсяделом весьмасерьезным.Нестану
скрывать,яполагаю,чтопреступлениенаправленоличнопротивего
величества.
-- И к несчастью, милорд, -- довольно сухо вставил я, -- также и против
другого высокопоставленного лица, которого я называть не стану.
-- Есливашислова-- намек,то должен вамсказать, что странно их
слышать из уст верного подданного. Иесли бы они были произнесены публично,
ясчел бы своим долгомвзятьих на заметку, -- произнеспрокурор. -- Мне
сдается, вы не сознаете серьезностивашего положения,иначе вы не стали бы
ухудшатьего намеками, порочащими правосудие. В нашей странеи в руках его
скромного служителя Генерального прокурора правосудие нелицеприятно.
--Осмелюсьзаметить, милорд,--сказал я,--чтословаэтине
принадлежатмне. Я всего лишь повторяю общую молву,которую слышал по всей
стране и от людей самых различных убеждений.
--Когда вы научитесьосторожности,выпоймете, чтотакиеречи не
следует слушать, а тем более повторять, -- сказал прокурор. -- Но я не стану
обвинять вас в злонамеренности. Знатный джентльмен, котороговсе мы чтими
которыйдействительнозадетэтим варварскимпреступлением,имеетстоль
высокийсан,чтоегонеможеткоснуться клевета. ГерцогАргайлский --
видите, я с вами откровенен -- принимает это близкок сердцу, так же, как и
я, и оба мы должны поступать так, как того требуют наши судебные обязанности
и служба его величеству; можно только пожелать, чтобы в нашиспорченный век
все руки были так же не запятнаны семейнымираспрями, как его. Но случилось
так,что один из Кемпбеллов палжертвой своего долга, ибокто же,как не
Кемпбеллы,всегдабыливпереди всехтам,куда призывалих долг? Сам не
будучи Кемпбеллом,я вправе это сказать! А глава этого знатногодома волею
судьбы-- и на благо нам! -- сейчас является председателем Судебной палаты.
Ивот мелкие душонкии злыеязыки принялись бушеватьвовсеххарчевнях
страны,амолодыеджентльменывродемистера Бэлфураоказываютсястоль
неблагоразумными, что повторяют их пересуды. -- Этуречь он произнес весьма
напыщенно, словно ораторствуя всуде, потомвдругперешел на свой обычный
светский тон.--Нооставим это,-- сказал он.--Теперь мнеостается
узнать, что с вами делать?
-- Я думал, что это я узнаю от вашей светлости, -- сказал я.
-- Да,конечно, -- отозвался прокурор. -- Но видители, выпришли ко
мнес надежнойрекомендацией. Это письмо подписано хорошим, честным вигом.
-- Онприподнял лежавший на столелисток.-- И, помимосудопроизводства,
мистерБэлфур,всегдаестьвозможность прийтик соглашению. Долженвам
сказать заранее: будьте осторожнее, вашасудьба зависит всецелоот меня. С
позволения сказать,в подобныхделах я могущественнее, чем его королевское
величество,и если я будувамидоволен и, разумеется, если будет спокойна
моя совесть, то обещаю, что наша беседа останется между нами.