Понять, почему фильм плох, бывает гораздо труднее, чем определить, отчего он хорош. Бывают фильмы "ленивые" – примитивные, без фантазии, на разные лады перепевающие одну и ту же надоевшую песню. Сюжеты, на которые с лихвой хватило бы получаса, растягивают на кажущиеся бесконечными полтора. Это касается практически всех комедий, в которых снимаются Мэттью Макконахи или Адам Сэндлер. Есть фильмы, главная проблема в которых – недостаток профессионализма съемочной группы или слабая актерская игра (работы Эда Вуда и Томми Уисо). Некоторые картины сняты ради шутки или эпатажа, поэтому смотрибельными быть даже не стремились (примеры – Энди Уорхол, Джон Уотерс). А есть просто претенциозная ахинея (да-да, Катрин Брейя, это камешек в ваш огород).
Обычно стараюсь приберегать яд для фильмов, которые просто возмутительно, оскорбительно плохи. Под "возмутительными" я имею в виду не те картины, которые содержат сцены насилия, нецензурную брань или непристойные сцены. Нет, когда дело касается плохих фильмов, о которых я говорю, возмутителен тот факт, что их создатели держат зрителей за полных идиотов и считают, будто мы настолько непритязательны, что заманить нас можно на какую угодно халтуру.
Неудивительно, что многие из этих фильмов – продолжения или ремейки. Из всех картин, которым поставил на сайте "Крика Вильгельма" оценку ниже плинтуса, эти заслужили ее больше всего. Десятку любимых фильмов уже приводил – а теперь перечислю десять самых нелюбимых картин. Если сложить их все вместе, в итоге получится тысяча двести десять минут зря потраченного времени. А если прибавить сюда рекламу перед сеансами и трейлеры других фильмов, получится целый бездарно проведенный день.
Вот они, краткие описания этих картин.
1. "Бэтмен и Робин". Бесстыдная рекламная кампания, неумело замаскированная под художественный фильм. Бессмысленная, пустая картина с крайне слабым сюжетом и картонными персонажами. Кино настолько вопиюще нелепо, что напоминает пародию на само себя. Если бы главную роль сыграл Адам Уэст, никто не заметил бы разницы. Самая неудачная сцена – все от начальных до финальных титров. Единственное, с чем можно поздравить создателей картины, – им удалось переплюнуть "Возвращение помидоров-убийц". Благодаря им этот фильм больше не считают самым худшим в карьере Джорджа Клуни.
2. "Скорость-2: Контроль над круизом". Что крупнее автобуса? Правильно – круизный лайнер! Но есть одна проблема – большие корабли плавают медленно. Решение проблемы – а-а, и так сойдет! Зачем на борту круизного судна бензопила? Почему у героя Уиллема Дефо в сумке с клюшками для гольфа только одна разновидность – драйверы? Если перевести с иероглифов название этого фильма в японском прокате, оно звучит так: "Корабль, который долго не мог остановиться и медленно вполз в город, где с ним произошло множество предсказуемых и очень скучных злоключений". Даже Киану Ривзу хватило благоразумия отказаться от съемок в этом сиквеле. Даже Киану Ривзу!
3. "Горец-2: Оживление". Фильм настолько плох, что тех, кто его посмотрел, хочется назвать не зрителями, а жертвами. Видели первую часть? Нет? Ничего страшного, стесняться тут нечего! Аргентинские продюсеры, финансировавшие съемки продолжения, тоже не видели первый фильм, но это им не помешало.
4. "Звездные войны. Эпизод II: Атака клонов". Будучи и режиссером, и сценаристом, и продюсером одновременно, Джордж Лукас обладал неограниченной властью над своей трилогией, а как не уставал занудно напоминать Клифф Робертсон в "Человеке-пауке", "сила влечет за собой большую ответственность". Похоже, кроме ответственности, она влечет за собой размягчение мозга до состояния дерьма. Совершенно не понятно, зачем в фильме, собственно, понадобилась вынесенная в название армия клонов. И вообще, лучше бы они были овцами.
5. "Мертвец". Советую сэкономить десять баксов и развлечься каким-нибудь другим способом. Например, помочиться на провод под напряжением. Даже такое занятие окажется намного приятнее просмотра этого занудства с мистическим уклоном.
6. "Остров доктора Моро". Роль заглавного героя – толстого, лысого альбиноса, разъезжающего на чем-то, здорово смахивающем на папамобиль, – исполняет Марлон Брандо. Возможно, именно так актер проводил время в своей резиденции, но здесь он смотрится совершенно не к месту. По слухам, Вэл Килмер разозлился и устроил сцену, едва не сорвав съемки, а режиссера уволили всего через четыре дня. Если думаете, что при таких обстоятельствах картина вряд ли будет номинирована на премию как фильм года, поздравляем – вы капитан Очевидность.
7. "Темная сторона страсти". Видимо, первой жертвой главного злодея стал сценарист. Этот эротический триллер содержит самые причудливые ночные кошмары на тему фигурного катания в истории кино. А возможно, и единственные. Если желаете посмотреть, как Мег Райан изображает оргазм, выбирайте другой фильм.
8. "Знакомьтесь, Джо Блэк". Единственная положительная сторона этого фильма – он заканчивается. Хотя, учитывая, что идет картина сто семьдесят восемь минут, дождаться финальных титров очень и очень трудно. В конце концов зрители начинают совершенно неуместно желать, чтобы Ангел Смерти забрал главного героя как можно скорее.
9. "Таинственный лес". Кино с "неожиданным" финалом, предсказать который можно уже в самом начале, снятое режиссером, которого так и тянет добавить в список "тех, чье имя мы не называем". Особо продвинутые зрители увидят в сюжете сатиру на бушистскую Америку. Остальным захочется закидать режиссера волшебными камнями.
10. "Конго". После успеха "Парка Юрского периода" решение снять приключенческий фильм по мотивам романа Крайтона может показаться достойным одобрения. К сожалению, о самой картине этого не скажешь. Казалось бы, чего здесь только нет – лазеры, летающие глаза, горилла, общающаяся на языке жестов. Ну что могло пойти не так? Хотя извините – я только что сам ответил на свой вопрос.
Одна из точек зрения, которая объединяет нас с РТ, состоит в том, что стоит творческому человеку начать целенаправленно работать исключительно на коммерческий успех, на этом творчество заканчивается. Теперь любые плоды его труда – кино, музыка, скульптуры гигантских жуков – становятся просто продуктом. Как только человек начинает производить то, что, как ему кажется, аудитория хочет услышать или увидеть, забывая о том, что он действительно хочет сказать, можете быть уверены: ничего интересного и стоящего от него больше ждать не приходится. Все творчество сводится к рыночной торговле.
Читал и видел по телевизору множество интервью, в которых музыканты говорят что-то вроде: "Мы хотим, чтобы наша музыка дошла до как можно более широкой аудитории, и ничего предосудительного в этом не видим". А режиссеры в свою очередь заявляют: "Очень важно, чтобы этот фильм посмотрели даже жители самых захолустных штатов". На первый взгляд кажется, будто придраться не к чему. Подобные идеи вполне согласуются с нашим капиталистическим мышлением и желанием добиться успеха любой ценой. Люди, рассуждающие подобным образом, зарабатывают миллионы. Давать людям то, чего они хотят, в процессе гребя деньги лопатой! И волки сыты, и овцы целы.
Вот только – понимаю, что эти слова прозвучат напыщенно и снобистски, – о честном разговоре со зрителем или слушателем тогда не может быть и речи. Ты говоришь им, что занимаешься искусством, но с таким же успехом можешь производить зонтики. Ты просто поставляешь на рынок продукт, который будет пользоваться спросом у широкой целевой аудитории. Вот оно, тонкое, но существенное различие между творчеством и торговлей. Если говорить в общих чертах, именно в этом заключается разница между Стивеном Спилбергом и Ингмаром Бергманом.
Спилберг – самый коммерчески успешный режиссер Голливуда. Вернее, был таковым, пока его место не занял Джеймс Кэмерон со своими огромными сборами. В любом случае в качестве яркого примера Спилберг нам вполне подойдет. Он снял отличные, качественные блокбастеры, ставшие лидерами проката, – "Челюсти", "В поисках утраченного ковчега", "Близкие контакты третьей степени". Только не подумайте плохого – все это отличные, замечательные фильмы. В последнее время режиссер, правда, несколько сбавил обороты, слишком положившись на свою репутацию. Впрочем, подобное происходило со многими из великих, включая Хичкока. Однако Спилберга по-прежнему уважают, с ним по-прежнему считаются. Но чего он не делал никогда, так это не снимал фильмов, дающих зрителю представление о том, что он за человек и какой у него характер. Конечно, у Спилберга есть не только развлекательное, но и так называемое серьезное кино – "Список Шиндлера", "Империя солнца", обладающий снотворным эффектом "Линкольн"… Но все эти фильмы лишены яркой индивидуальности и авторского голоса. Все это – эпические истории о выдающихся личностях, полные взлетов и падений, сопровождаемых музыкой Джона Уильямса. Спилберг как никто понимает правила кинематографа, разбирается и в производстве, и в монтаже. Благодаря своим умениям режиссер каждый раз достигает великолепного эффекта. Но в творческом плане до Бергмана Спилбергу расти и расти.
Современные зрители если вообще слышали о Бергмане, то считают его всего лишь режиссером мрачных и унылых черно-белых драм об угрюмых шведах, которые стоят на берегу моря и слишком много болтают. Более опытным киноманам режиссер известен как темная половина дуэта Феллини/Бергман, оказывавшего большое влияние на творчество Вуди Аллена в середине карьеры. Если именно такой точки зрения вы и придерживаетесь, посмотрите "Персону". И "Седьмую печать". И "Земляничную поляну". И "Девичий источник". И "Фанни и Александра". Посмотрим, что вы тогда скажете.
Бергман – гений, и – уж поверьте – разбрасываться этим словом я не привык. А главное, режиссер занимался творчеством в прямом смысле этого слова. При жизни Бергмана кассовые сборы его картин были не слишком велики, да и Голливудом он совершенно не интересовался. Кстати, это отсутствие интереса было вполне взаимным. Когда Бергман скончался в возрасте восьмидесяти девяти лет, на церемонии вручения Оскара гораздо больше внимания уделили почившему через некоторое время после этого Джону Хьюзу, режиссеру подростковой комедии "Ох уж эта наука!". Однако в своих фильмах Бергман старательно и искренне пытался найти ответы на вопросы, интересующие всех без исключения, – о жизни, смерти, браке, родительской любви и множестве проблем, больших и маленьких, с которыми мы имеем дело каждый день.
Но такие фильмы не выпускают в прокат в пяти тысячах кинотеатров в первые же выходные.
Впрочем, тут все зависит от того, для чего люди вообще снимают фильмы. Если главная цель – разбогатеть и прославиться, тогда вперед и с песней. Снимайте одно за другим продолжения "Трансформеров", пока зрители не взвоют. Весь конфликт между искусством и коммерцией сводится к одному простому вопросу: говорить то, что хочешь сказать, или то, что хотят услышать? Сейчас проводится множество исследований рынка, и общественное мнение регулярно отслеживается в социальных сетях, поэтому недостатка в людях, утверждающих, будто знают, что именно нужно зрителю/читателю/слушателю, не ощущается.
Один из таких людей – Бенни Ельчин. Подавляющее большинство редакторов "Дамокла" тоже относятся к этой категории. На самом деле они, как и все остальные, представления не имеют, что именно может добиться успеха. Да, они пользуются популярностью сегодня, поэтому настоятельно советуют наводнить рынок еще чем-нибудь в том же роде. Однако в этом деле частенько происходят осечки. В конце семидесятых одна студия провела такое вот исследование рынка и заключила, что сейчас никому не интересен семейный фильм про одинокого мальчика, который подружился с инопланетянином. Вот такая незадача. По этой же причине бесперспективными объявляли такие фильмы, как "Шофер мисс Дейзи", "Звездные войны" и "Непрощенный". В любом жанре на один успешный фильм всегда приходятся тысячи неудач.
А ведь я почти позволил утянуть себя в это рыночное болото. Соглашался на то, что категорически не одобрял. Когда в книгу требовали внести искажавшие ее правки, сопротивлялся слишком слабо и вяло. Думал, что люди вроде Бенни разбираются в этом деле лучше меня.
Может, это, конечно, и правда, но больше под их дудку плясать не намерен. Пусть в моих книгах не будет ничего хорошего, но, по крайней мере, они останутся моими. Допускаю, что они глупы, наивны и не соответствуют ни одному из коммерческих идеалов, но это все, что у меня есть. Один из людей, которых я безмерно уважаю, – автор комиксов "Кельвин и Хоббс" Билл Уоттерсон. Вот уж кто отчаянно боролся против того, чтобы его героев превратили в бренды. Уоттерсону мы обязаны самыми забавными, трогательными и умными комиксами из всех, что вышли в печать. Несколько подписей в нужных местах сделали бы его миллионером, но Уоттерсон отклонял любые предложения такого рода. Все только пальцем у виска крутили. Даже Шульца коммерческое использование песика Снупи совершенно не смущало. Спрашивается, кем себя возомнил этот тип? Да никем – просто автором комикса, который считал, что миллионы игрушечных тигров, картинки на коробках для ланча и многочисленные мультики разрушат волшебство. И в этом он был прав.
Выбирая между Парижем и Нью-Йорком, я предпочел первый, чтобы хоть немного отдохнуть от навязчивой развлекательной индустрии. В Нью-Йорке бывал много раз. Стоит пройтись по тамошним улицам, как сразу начинаешь ощущать навязчивую потребность быть в струе, тренде и мейнстриме, что довольно утомительно. Вдобавок французская кухня намного лучше американской, и там у меня появится возможность усовершенствовать владение французским. А еще наконец-то смогу написать книгу, в которой все будет так, как хочу я, а не так, как – якобы – угодно массовому читателю. Разумеется, если стану издаваться за свой счет, новые опусы продаваться будут в разы хуже, чем моя первая книга, но меня это обстоятельство не смущает. Я, конечно, не Бергман, но и Майкла Бэя из себя делать тоже не позволю.
РТ, конечно, сказал бы, что я снова иду на компромиссы и продаюсь, но его неодобрение уж как-нибудь переживу.
Глава 26
Издательство "Хатоки" согласилось напечатать комиксы Робин. В честь такого праздничного события веду ее в "Соррентино". Сестра договорилась, чтобы нам отвели уютный столик на крыше. Раньше там располагался декоративный водопад. Смотрелось такое украшение очень красиво, но Кэти пришлось вести с ним неустанную борьбу с самого дня установки. Вода просачивалась из труб, заливала потолок и капала прямо на разделочные столы в кухне. После трех не увенчавшихся успехом попыток починить водопад сантехники выкачали всю воду, а камни завесили зелеными лианами.
– Ты не говорил, что твоя сестра беременна, – говорит Робин, когда усаживаемся за столик. – Какой у нее срок?
– Чуть больше шести месяцев, – отвечаю я.
Начиная с весны, после тревожных результатов ультразвука Кэти на всякий случай ходит на осмотры каждую неделю. Врачи говорят, что, возможно, ребенок появится на свет раньше срока и поэтому Кэти следует больше отдыхать и не раздражаться из-за пустяков. Доктора не подозревают, что самый верный способ заставить Кэти раздражаться из-за пустяков – учить ее жить. Кэти, как всегда, носится по всему ресторану, проверяя, все ли в порядке. Не успеваем сесть, как она сама, лично подлетает к нашему столику с бутылкой шампанского в ведерке со льдом.
– Брат сказал, издательство согласилось напечатать твою книгу! – объявляет Кэти, доставая из ведерка "Кристалл" 2006 года. – Шампанское за счет заведения!
– Ну уж нет! – возмущаюсь я. Испуганно округляю глаза при виде этикетки, но все же продолжаю: – Сегодня угощаю я.
– Расслабься, братец, – отмахивается Кэти. – Мне сейчас эту штуку все равно нельзя, а чем подавать ее продажным юристам с Бэй-стрит, лучше вообще вылить. Не хочется, чтобы хороший напиток пропадал. – Кэти кивает на столик в противоположном углу, где сидит компания мужчин в деловых костюмах. – Вечно заказывают самое дорогое пойло, какое есть в меню, а сами даже не допивают. Просто выпендриться хотят. Думают: раз есть деньги, значит, сразу стали сомелье высшего класса. А большинство "Шато д’Икем" от диетического "Спрайта" не отличат.
– А почему нет? – пожимаю плечами я. – Оформят это удовольствие как служебные расходы, и фирма все оплатит.
– Приятно знать, что деньги, которые эти компании зарабатывают в качестве всевозможных комиссий и процентов, расходуются на достойное, полезное дело, – замечает Робин, глядя на одного из юристов, который как раз пытается сбалансировать салатную вилку на кончике носа.
– Благородная гниль, – воспользовавшись подходящим к случаю винодельческим термином, вздыхает Кэти и медленно открывает бутылку так, чтобы пробка не выскочила резко, с громким хлопком. – Вот только слово "благородная" тут лишнее. – Кэти разливает шампанское по бокалам и протягивает нам, по пути не удержавшись и ненадолго поднеся один из них к носу. – Вот, малыш, понюхай, от чего мы с тобой отказываемся.
– Кэти, пожалуйста, присядь хоть ненадолго, – взмолился я. – Хватит себя мучить.
Сестра вручает мне бокал.
– Извини, братец. В пятницу вечером у нас специальные предложения – комплексные ужины. Наслаждайтесь шампанским. Официант скоро подойдет.
Остается только выразить неодобрение раздосадованным хмыканьем, на которое Кэти отвечает своей фирменной улыбкой, показывающей, что сейчас она оставит меня и мое мнение наедине, и тогда я смогу сделать с ним все, что захочу, – например, поместить в любую часть тела по моему выбору. Затем Кэти разворачивается и направляется обратно на кухню.
– Ей точно можно работать? – с сомнением уточняет Робин. – Судя по твоему тону, Кэти постельный режим соблюдать надо.
– Ну, таких рекомендаций врачи не давали, но…
Вкратце объясняю всю ситуацию, включая не только медицинскую сторону вопроса, но и позорное бегство Дэйва.
– Да, ну и история, – качает головой Робин. – Значит, муж как сбежал, так и пропал в неизвестном направлении?
– Почему же в неизвестном? – пожимаю плечами я. – Уехал снимать кино про парня, который ест сам себя. Кстати, если снова объявится, именно это его и заставлю сделать.
– Извини, что напомнила, – произносит Робин и подается вперед. – Прости еще раз, как ты сказал? Парень, который ест сам себя? Что за чушь?
– Да, – вздыхаю я. – Не за столом будет сказано. Давай не будем говорить об этом шедевре перед ужином. И во время ужина. И после… А еще лучше – давай вообще не будем про него говорить.
– Хорошо, – усмехается Робин. – Вот только невольно призадумалась: что в организме есть не очень нужного, что можно съесть без особого ущерба? Разве что ухо, но там же одни хрящи. Нет, глупая идея.
Пытаюсь выкинуть описанную ею картину из головы, но даже после глотка шампанского невольно представляю тарелку, на которой красуется тушеное ухо с рукколой.
– Может, грудь?.. Правда, этот вариант только для женщин подходит, – продолжает перебирать варианты Робин, задумчиво постукивая пальцем по подбородку.
– Смотрела спортивный матч, который вчера шел по телику? – отчаянно пытаюсь сменить тему. – Между двумя командами из разных городов? Я – нет, но говорят, игра была очень драматичная.
Робин смеется:
– Ладно-ладно, намек поняла. Молчу.
– Но думать не перестала?
– Честно? Нет.