Мне теперь тоже любопытно.
– Ладно, звоню. – Норма встала. – Иду к телефону… Я иду… – Она ждала, но Мак косился на нее, продолжая жевать. Она прошла в кухню и крикнула: – Последний шанс, Мак. Беру трубку… Подношу к уху… Набираю.
После недолгого молчания они услышали, как Норма говорит:
– Здравствуй, Бетси. Это Норма. Как ты? Хорошо. Как мама? Хорошо. Да нет, ничего. Мы тут просто сидим, кушаем. Тетя Элнер у нас… Макароны с сыром и ветчиной, печеные яблоки, горошек. Знаешь, глупо, конечно, такие вещи спрашивать, только не думай, что я рехнулась, но я тут читала статью о татуировках… татуировках… да… э-э… у Джона есть татуировка, нет? А-а… ну так я и думала. Да нет, что ты, я так просто, мы подумали, может, он знает кого-нибудь, у кого есть. Ага. Ну ладно, беги, отпускаю. Ты у нас человек занятой. До вторника. Береги себя.
Норма вернулась в гостиную, села за стол и принялась есть.
Мак подождал. Потом сказал:
– Ну?
– Что – ну? – Норма на него не взглянула.
Тетя Элнер спросила:
– Есть у него татуировка или нет?
Норма потянулась за булочкой.
– Мак Уоррен, я тебя убью.
– Меня? За что?
– Я выставила себя полной дурой, и все из-за тебя.
– Из-за меня?
– Единственный раз в жизни ты не наврал… и позволил мне выставить себя полной дурой. Ты прекрасно знал, что у него есть татуировка, черт тебя подери.
– Я так и сказал, что есть. Разве нет, тетя Элнер?
– Да, он так и сказал.
– Ты должен был меня остановить. А ты позволил мне спокойно пойти и…
Тетя Элнер спросила:
– Что там нарисовано на татуировке, агнец?
– Нет.
– Ну а что?
– Просто сердце, а внутри имя.
– Какое?
– Ванда.
Тетя Элнер удивилась:
– Ванда?.. Мне казалось, его жену зовут Бетси.
Норма гневно смотрела на Мака:
– Мак, я тебя убью.
– Интересно, кто такая Ванда, – полюбопытствовала тетя Элнер.
– Не знаю, и уж конечно я не стала спрашивать.
– Бедная крошка Бетси.
Норма взглянула на улыбающегося Мака:
– Чего это ты такой довольный?
– Полагаю, после обеда меня ждет первый массаж.
Норма покачала головой:
– Вот видите, тетя Элнер, видите, с кем приходится иметь дело? Вечно я ловлюсь на его дурацкие пари.
– Может, его мать звали Ванда?
Мак хмыкнул:
– Нет, тетя Элнер, вряд ли это имя его матери.
Тетя Элнер была заинтригована.
– Норма, она никак не намекнула, чье это имя?
– Нет. И к тому же не слишком обрадовалась, что я вообще спрашиваю. Нам обеим было ужасно неловко, так что спасибо тебе большое, Мак!
– Ума не приложу, почему ты мне не поверила.
– Да кто же в здравом уме поверит, что пресвитерианин, тем более священник, будет расхаживать с татуировкой? Не каждый же день с этим сталкиваешься.
– Может, это из Библии?
– Нет, тетя Элнер, – сказала Норма. – Сомнительно, чтобы в Библии встречался персонаж по имени Ванда.
– Может, это жена одного из апостолов?
– Нет, дорогая. – Норма нахмурилась в сторону Мака: – А тебе я вот что скажу. Благодари свою счастливую звезду, что когда я за тебя вышла, на тебе не было татуировки с именем другой женщины.
– Что?
– Что на тебе не было имени этой девицы Аннет, не то бы я с тобой в первый же день развелась.
– Что?
– Что на тебе не было имени этой девицы Аннет, не то бы я с тобой в первый же день развелась.
– Ах, ах, да ради бога.
Тетя Элнер спросила:
– Кто такая Аннет?
– Никто, – сказал Мак.
– Не позволяйте ему дурачить вас, тетя Элнер.
– У нас было одно свидание, а она раздувает из этого целый роман.
Норма встала и начала прибирать со стола.
– А я случайно узнала, что у вас было два свидания.
– Как ты узнала?
– Узнала, и все. Неважно. – Норма отправилась на кухню достать из холодильника рисовый пудинг.
Мак подмигнул тете Элнер:
– А я вот что сделаю. Завтра пойду и закажу твое имя, прямо поперек груди, ладно?
Норма, выдавливая джем на пудинг, крикнула из кухни:
– Не вздумай. Не хватало только, чтобы ты себя всего покрыл татуировками. Потом ты присоединишься к банде рокеров и начнешь грабить банки. Как раз об этом я всю жизнь и мечтала: стать женой преступника.
Мак взглянул на тетю Элнер, которая в ожидании десерта уже держала наготове ложку.
– Моя-то совсем сбрендила.
– Да, но рисовый пудинг у нее бесподобен.
Он улыбнулся, но продолжил писать. Через минуту она решила испробовать другую тактику.
– Знаете, доктор О'Мэлли, вы очень привлекательный мужчина, вы в курсе? Вы женаты?
Дене показалось, что доктор чуточку покраснел, но он отложил ручку и сказал сухо:
– Мисс Нордстром, вы использовали все уловки, к каким обычно прибегают пациенты, но в конце концов мы все же заговорим о вас. Мы можем начать сегодня, можем через неделю, можем через две. Как хотите.
– Я же говорю. Каждый раз, как прихожу, говорю! – взорвалась Дена.
– Мисс Нордстром, вы говорите только о том, что делаете. А мне интересно, что вы чувствуете.
– Что я чувствую в отношении того, что делаю? Мне нравится моя работа. Именно этого я и хотела с тех пор, как себя помню.
– Нет, что вы чувствуете в отношении себя лично – вне вашей работы.
– В каком смысле?
– Я не могу составить ваш портрет вне связи с работой. Мне надо знать, как вы относитесь к людям, как, по вашему мнению, люди относятся к вам.
– Но их отношение ко мне… связано с работой.
– По-моему, вы путаете профессиональные и личностные качества. Кто вы за пределами своей работы, вот что я пытаюсь услышать.