– Предупреждаю, вам просьба не понравится.
– Если бы понравилась, это было бы уже не одолжение, а удовольствие. А если одолжение для вас, мне тем более будет приятно.
– На самом деле не для меня. Я вам сейчас объясню, а вы сами решите. Без всяких обязательств, ладно?
Семпере облокотился о прилавок и приготовился повести рассказ с хорошо знакомым мне выражением лица, навевавшим столько воспоминаний о детстве и времени, проведенном в стенах этого магазина.
– Речь о девушке. Ее зовут Исабелла. Ей примерно лет семнадцать. Умна как черт. Она часто приходит сюда, и я даю ей книги. По ее словам, она хочет стать писателем.
– Знакомая история, – промолвил я.
– Дело в том, что около недели назад она оставила один их своих рассказов – небольшой, страниц двадцать или тридцать – и попросила, чтобы я высказал свое мнение.
– И что?
Семпере понизил голос, точно собирался под строжайшим секретом поведать страшную тайну.
– Шедевр. Лучше, чем девяносто девять процентов того, что было опубликовано за последние двадцать лет.
– Полагаю, меня вы причисляете к оставшемуся проценту. Или мне придется попрать свою гордыню и засунуть ее подальше в мусорную корзину.
– К чему я и веду. Исабелла вас боготворит.
– Боготворит? Меня?
– Да, как если бы вы были Моренетой и младенцем Иисусом в одном лице.
– Мне не нужна помощница. Особенно незнакомая.
– Глупости. А кроме того, знакомая, вы ее уже знаете. По крайней мере она так утверждает. Она говорит, что знакома с вами уже много лет, хотя вы ее, конечно, не вспомните. Похоже, парочка блаженных, являющихся ее родителями, считает, что из-за увлечения литературой она попадет в ад или останется старой девой. Правда, они пока не решили, поместить ее в монастырь или выдать замуж за какого-нибудь недоумка, от которого она нарожает десяток детишек и будет навечно прикована к кастрюлям и сковородкам. Если вы не предпримете ничего для ее спасения, это будет равносильно убийству.
– Не драматизируйте, сеньор Семпере.
– Послушайте, я не стал бы к вам обращаться, ибо мне известно, что вы склонны проявлять альтруизм так же, как и танцевать сардану [28]по воскресеньям. Но всякий раз, когда она входит сюда и смотрит на меня своими огромными глазами, в которых отражаются и ум, и пылкие желания, я думаю о судьбе, которая ее ждет, и у меня разрывается сердце. Чему мог, я ее научил. Девушка схватывает все на лету. Кого она мне напоминает, так это вас в детстве.
Я вздохнул.
– Исабелла, а дальше?
– Хисперт. Исабелла Хисперт.
– Я ее не знаю. В жизни не слышал этого имени. Вас поймали на удочку.
Букинист едва заметно покачал головой.
– Исабелла говорила, что вы именно так и скажете.
– Исабелла говорила, что вы именно так и скажете.
– Талантливая и к тому же прорицательница. А что еще она вам говорила?
– Она подозревает, что как писатель вы намного лучше, чем как человек.
– Что за ангел эта Исабелита.
– Я могу передать ей, чтобы она зашла к вам? Без всяких обязательств?
Я сдался и согласился. Семпере победоносно улыбнулся и пожелал скрепить договор объятием, но я сбежал раньше, чем старый букинист получил возможность довести до конца миссию по превращению меня в хорошего человека.
– Вы не пожалеете, Мартин! – крикнул он мне в спину, когда я уже шагнул через порог.
Инспектор устало улыбнулся:
– Будьте осторожны, Мартин.
Я рано лег спать и проснулся внезапно в полной уверенности, что уже наступило утро. В следующий момент я имел возможность убедиться, что едва перевалило за полночь.
Во сне я видел Барридо и Эскобильяса, попавших в огненную западню в своем кабинете.