Так или иначе, но женщина в конце концов становится соучастником и творцом собственного порабощения.
– А старики?
– Старость что бальзам для доверчивости. Когда смерть маячит на пороге, скептицизм вылетает в окно. Достаточно одного сердечного приступа, и человек поверит даже в Красную Шапочку.
Корелли засмеялся.
– Берегитесь, Мартин, мне кажется, вы становитесь еще большим циником, чем я.
Я посмотрел на него как прилежный ученик, жаждущий одобрения строгого требовательного учителя. Довольно кивнув, Корелли похлопал меня по колену.
– Мне нравится. Мне нравится дух вашей истории. Я хочу, чтобы вы добросовестно потрудились и нашли достойную форму. Я дам вам больше времени. Мы встретимся через две или три недели, день и час я сообщу заблаговременно.
– Вы должны покинуть город?
– Издательские дела требуют моего внимания, и, боюсь, мне предстоит немного попутешествовать. Но я уезжаю с чувством удовлетворения. Вы хорошо поработали. Я знал, что нашел идеального кандидата.
Патрон встал с лавки и протянул мне руку. Я пожал ее, предварительно вытерев о штанину потную ладонь.
– Я буду скучать, – сымпровизировал я.
– Не перебарщивайте, Мартин. Но начало было хорошим.
Я наблюдал, как он исчезает в полумраке павильона. Эхо его шагов растворилось в тени. Я остался на месте и просидел под навесом довольно долго, недоумевая, неужели патрон легко попался на удочку и принял за чистую монету гору чепухи, которую я нагородил. Я не сомневался, что сказал именно то, что он желал услышать. Он верил, что я пойду у него на поводу, и в настоящий момент удовлетворился этим ворохом нелепостей, убедившись, что ваш покорный слуга, злополучный неудачливый новеллист, проникся основной идеей. Я утешал себя, что стоило пойти на что угодно, только бы выиграть время и выяснить, куда я влип. Когда я наконец встал и вышел из павильона, у меня все еще дрожали руки.
18
Годы сочинительства детективных сюжетов не прошли даром. Накопленный опыт позволил вывести ряд закономерностей, задававших основные ориентиры в начале расследования. И один из основополагающих принципов сводился к тому, что практически любая приличная интрига, включая любовную, начиналась и заканчивалась запахом денег и правами на недвижимое имущества. Покинув павильон, я отправился в контору регистрации собственности на улице Совета ста и попросил разрешения посмотреть учетные книги, где содержались сведения о правах собственности на мой дом, его покупке и продаже. Архивы библиотеки регистрационной палаты содержали почти столько же информации о реалиях жизни, как и полное собрание сочинений самых спорных философов, а может, и больше.
Я начал поиски с нотариальных актов, сопутствовавших заключенной мною сделке аренды дома номер 30 по улице Флассадерс. В этом реестре я нашел необходимые ссылки, позволявшие проследить историю купли-продажи недвижимости до передачи ее в управление Испано-колониальному банку в 1911 году. Это произошло в порядке секвестра части имущества семьи Марласка, похоже, унаследовавшей дом после смерти владельца. В записях упоминался адвокат по имени С. Валера, представлявший интересы семьи на судебном процессе. Еще один скачок в прошлое позволил мне найти данные о приобретении особняка доном Диего Марлаской Понхилуппи в 1902 году у некоего Бернабе Массот-и-Кабалле. Я выписал на отдельный листок все сведения, от фамилии адвоката и участников сделок до соответствующих дат. Один из служащих громким голосом предупредил, что регистрационная палата закрывается через пятнадцать минут, и я собрался уходить, но напоследок решил быстро проверить правовой статус резиденции Андреаса Корелли напротив парка Гуэль. Через пятнадцать минут, не добившись никакого успеха в своих изысканиях, я оторвался от страниц книги регистрации, поднял голову и встретил тусклый взгляд секретаря.
Это был тщедушный субъект с лоснившимися от воска для волос усами и шевелюрой. Он проявлял враждебную медлительность, свойственную тем, кто возомнил свою должность последней инстанцией и на этом основании изрядно осложняет жизнь другим людям.
– Прошу прощения. Мне не удается найти данные по одному владению, – сказал я.
– Значит, их либо не существует, либо вы не умеете искать. Мы уже закрылись.
На демонстрацию любезности и продуктивной деятельности я отвечал самой приветливой улыбкой из моего арсенала.
– Возможно, я найду с вашей квалифицированной помощью, – намекнул я.
Он брезгливо покосился на меня и вырвал из рук амбарную книгу.
– Приходите завтра.
Моим следующим пунктом назначения стало официозное здание Коллегии адвокатов на улице Майорка, расположенное всего через две улочки от регистрационной палаты. Я взошел по парадной лестнице, охраняемой стеклянными пауками и женской фигурой, по-видимому, олицетворявшей правосудие, с бюстом и обликом звезды с Паралело. Похожий на мышь человечек встретил меня в канцелярии обходительной улыбкой и осведомился, чем может помочь.
– Я ищу адвоката.
– Вы пришли в нужное место. Мы не знаем, как избавиться от лишних. Каждый день прибавление. Плодятся как кролики.
– Наступили новые времена. Того, кто мне нужен, зовут или звали Валера. С. Валера. Первая буква фамилии «В». [37]
Человечек углубился в лабиринт картотечных шкафов, что-то тихо бормоча себе под нос. Я ждал, облокотившись на стойку, и разглядывал обстановку, пронизанную духом неумолимого закона. Через пять минут человечек вернулся с папкой.
– У меня набралось десять Валера. У двоих имя начинается с «С». Себастиан и Сопонсио.
– Сопонсио?
– Вы слишком молоды, но много лет назад это имя было довольно характерным и подходящим для юридической практики. Потом появился чарльстон, и все пошло прахом.
– Дон Сопонсио жив?
– Согласно архивам и ведомости членских взносов Коллегии, Сопонсио Валера-и-Меначо преставился в 1919 году. Memento mori. [38]Себастиан – его сын.
– Практикует?
– Непрерывно и в полном объеме. Чувствую, вы пожелаете узнать адрес.
– Если вас не затруднит.
Человечек записал адрес на небольшом листке бумаги и протянул его мне.
– Диагональ, четыреста сорок два, в двух шагах отсюда. Но уже два часа, а в это время маститые адвокаты обедают с богатыми вдовами, наследницами состояний, или фабрикантами мануфактуры и королями взрывчатки. Я подождал бы до четырех.
Я спрятал бумажку с адресом в карман.
– Я так и сделаю. Огромное спасибо за помощь.
– Для этого мы тут и находимся. С Богом.
Мне предстояло убить два часа до визита к адвокату Валере, поэтому я сел на трамвай, доезжавший до Виа-Лайетана, и вышел районе Графской улицы. Книжная лавка «Семпере и сыновья» находилась неподалеку оттуда, а я по опыту знал, что старый букинист, в русле заведенной в квартале практики торговли, не закрывался на сиесту. Я нашел его на обычном месте, за прилавком магазина. Он раскладывал книги, обслуживая большую группу посетителей, расхаживавших между столами и полками в надежде найти сокровище. Увидев меня, Семпере улыбнулся и подошел, чтобы поздороваться. За время, истекшее с нашей последней встречи, он заметно похудел и побледнел. Должно быть, букинист прочел тревогу в моих глазах. Пожав плечами, он состроил гримасу, стараясь смягчить тягостное впечатление.
– Одному дается, у другого отнимается. Вы стали важной персоной, а я старой развалиной, как видите, – сказал он.