Я не ответила. Пусть решает сама.
Несколько минут она смотрела на меня в молчании. В ее глазах отражались речные огни Марода. И опять мне подумалось, что достаточно чуть-чуть преобразить ее жизнь, и она бы расцвела, стала красавицей.
– Спокойной ночи, Жозефина.
Не оглядываясь, я зашагала вверх по холму, зная, что она смотрит мне вслед. Я свернула за угол и скрылась из виду, а она еще долго стояла и смотрела туда, где я исчезла.
– А еще она говорила, что в канун Великой пятницы колокола тайком ночью покидают свои колокольни и церковные башни и на волшебных крыльях летят в Рим.
Мальчик кивнул, скривив губы в присущей подросткам циничной усмешке, свидетельствующей о том, что он сомневается в правдивости моих слов.
– Их встречает папа римский в бело-золотых одеждах, в митре, с золоченым жезлом. И они выстраиваются перед ним в ряд – большие колокола и маленькие, clochettes, и bourdons, колокольчики и куранты, carrillons и chimes, do– si– do– mi– sols – и терпеливо ждут, когда он дарует им свое благословение.
Моя мать знала множество нелепых детских сказок, от которых у нее самой глаза загорались восторгом. Ей доставляли удовольствие любые выдумки и предания – про Иисуса, про Остару, про Али-Бабу, и в ее сознании грубая ткань народных поверий всякий раз превращалась в сверкающую парчу занимательных историй, которые сама она принимала за непреложную истину. Исцеление с помощью магического кристалла, путешествия в астрал, похищения людей инопланетянами, самовозгорания – моя мать во все это верила или притворялась, что верит.
– И папа до глубокой ночи благословляет их одного за другим, а тысячи опустевших колоколен Франции в ожидании их возвращения молчат до самого пасхального утра.
И я, ее дочь, с вытаращенными глазенками, внимала ее пленительным апокрифам о Митре, о Бальдре Прекрасном и Осирисе, о Кецалькоатле, о летающем шоколаде и коврах-самолетах, о трехликой богине и полной чудес хрустальной пещере Аладдина, и о пещере, в которой на третий день воскрес Иисус Христос. Аминь, абракадабра, аминь.
– И слова благословения превращаются в шоколадки самых разных форм и видов, и колокола переворачиваются, чтобы принять их в себя и отнести домой, а потом всю ночь летят и, когда достигают своих башен и колоколен – в пасхальное воскресенье, – вновь переворачиваются и начинают звонить, делясь своей радостью…
Колокола Парижа, Рима, Кельна, Праги. Утренний перезвон и траурный набат. Боем колоколов сопровождались любые перемены на протяжении всего периода наших скитаний. Пронзительный трезвон пасхальных колоколов до сих пор болью отзывается у меня в ушах.
– И шоколадки летят над полями и городами, а потом вываливаются из звонящих колоколов. Некоторые разбиваются при падении на землю. Но дети высоко на деревьях строят гнезда и ловят в них падающие яйца, пралине, шоколадных курочек и кроликов, зефир и миндаль…
Жанно поворачивается ко мне. Он возбужден, широко улыбается.
– Клево!
– Вот почему на Пасху вы едите шоколад.
– Сделайте это! Пожалуйста, сделайте! – неожиданно с силой и благоговением в голосе произносит он.
– Что сделать? – спрашиваю я, ловко обваливая трюфели в какао-порошке.
– Ну это! Пасхальную сказку. Это же будет так здорово… колокола, папа римский и все такое… Вы могли бы устроить праздник шоколада… на целую неделю… И у нас тоже были бы гнезда… и мы ловили бы пасхальные яйца… и… – Он взволнованно умолкает и настойчиво тянет меня за рукав. – Мадам Роше… пожалуйста…
Анук за его спиной пристально смотрит на меня. За ней десять чумазых мордочек шевелят губами в беззвучной мольбе.
– Grand Festival du Chocolat. – Я раздумываю. Через месяц зацветет сирень. Я всегда делаю для Анук гнездышко с яйцом, на котором серебряной глазурью пишу ее имя. Этот праздник мог бы стать нашим личным триумфом, наглядным свидетельством того, что городок принял нас. Идея для меня не нова, но в устах этого мальчика она звучит почти как свершившийся факт.
– Нужны афиши, – говорю я будто бы с сомнением.
– Мы их напишем! – первой предлагает Анук. Ее лицо пылает возбуждением.
– И флаги… знамена…
– Вымпелы…
– И Иисус из шоколада на кресте с…
– Папа римский из белого шоколада…
– Шоколадные барашки…
– Будем катать с горки крашеные яйца, искать сокровища…
– Пригласим всех, это будет…
– Круто!
– Так круто…
Я со смехом машу руками, призывая к молчанию. С моих ладоней летит едкая шоколадная пудра.
– Афиши за вами, – говорю я.