Руки упрятаны глубоко в карманы, из пояса брюк выпирает круглое брюшко. Очевидно, он был пьян.
– Вы не сможете прятаться там вечно! – Я увидела, как в одном из домов за его спиной засветилось окно. – Все равно когда-нибудь выйдете! И тогда, сучки, уж тогда я вам покажу! – Я машинально выкинула в его сторону пальцы, обращая его злость на него самого. Прочь отсюда, злой дух. Прочь.
Этот рефлекс мне тоже передался от матери. И все же, как ни странно, я сразу почувствовала себя в безопасности. Я вернулась на кровать и еще долго лежала без сна, слушая тихое дыхание дочери и глядя на меняющуюся форму луны в просветах листвы. Думаю, я опять пыталась гадать, высматривая в подвижных узорах некий знак, утешительное слово… Ночью, когда снаружи на страже стоит Черный человек, а на церковной башне скрипит пронзительно – кри-крии – флюгер, в подобные вещи легче поверить. Но я ничего не увидела, ничего не ощутила, и, когда наконец забылась сном, мне пригрезился Рейно. С крестом в одной руке, со спичками – в другой, он стоял в ногах кровати больничной койки, на которой лежал какой-то старик.
Глава 24
9 марта. Воскресенье
Рано утром пришла Арманда – посплетничать и выпить шоколаду. В новой светлой соломенной шляпке, украшенной красной лентой, она выглядит свежее и бодрее, чем минувшим днем. На свою трость Арманда нацепила красный бантик, сделав из нее вычурный аксессуар, как флаг, возвещающий о непокорном духе ее хозяйки. Она заказала chocolat viennois с куском слоеного торта из белого и черного шоколада и забралась на табурет. Жозефина, помогавшая мне по магазину, – она согласилась пожить у нас несколько дней, пока не решит, как ей быть дальше, – с опаской поглядывала на старушку из кухни.
– Я слышала, вчера вечером здесь вышел скандал, – с присущей ей прямотой начала Арманда. Ее бесцеремонность искупалась добротой, лучившейся из ее блестящих черных глаз. – Этот выродок Мускат, говорят, орал и дебоширил.
Я сдержанно объяснила, что произошло. Арманда слушала с одобрительным выражением на лице.
– Я только удивляюсь, что она тянула так долго. Давно следовало бросить его, – сказала она, когда я закончила рассказ. – Весь в отца. И языком так же мелет. И руками. – Она доброжелательно кивнула Жозефине, стоявшей в кухонном проеме с горшочком горячего молока в одной руке. – Всегда знала, что когда-нибудь ты образумишься, девонька. И не вздумай теперь поддаться на чьи-либо уговоры. Не возвращайся.
– Не беспокойтесь, – с улыбкой отвечала ей Жозефина. – Не вернусь.
Сегодня утром в «Небесном миндале» гораздо больше посетителей, чем в первое воскресенье после нашего приезда в Ланскне.
В обед появился Гийом вместе с Анук. В суматохе последних двух дней мне лишь пару раз довелось побеседовать с ним, но теперь, когда он вошел, я поразилась произошедшим в нем переменам. Он больше не кажется съежившимся и сморщенным. Шаг упругий, яркий красный шарф на шее придает его облику почти щегольской вид. Краем глаза я ухватила у его ног расплывчатую тень. Пантуфль. Анук, беспечно размахивая портфелем, промчалась мимо Гийома и, поднырнув под прилавок, бросилась мне на шею.
– Матап! – протрубила она мне в ухо. – Гийом нашел собаку!
Все еще обнимая дочь, я повернулась к Гийому. Тот, раскрасневшийся, стоит у входа. У его ног сидит в умилительной позе маленький беспородный пес бело-коричневого окраса, совсем еще щенок.
– Шш, Анук. Это не мой пес. – На лице Гийома отражаются радость и смущение. – Он бродил возле Марода. Возможно, кто-то хотел избавиться от него.
Анук уже скармливала щенку кусочки сахара.
Анук уже скармливала щенку кусочки сахара.
– Его нашел Ру, – пискнула она. – Услышал, как песик скулит у реки. Он мне сам сказал.
– Вот как? Ты видела Ру?
Анук кивнула рассеянно и принялась щекотать щенка. Тот с радостным тявканьем перевернулся на спину.
– Такая лапочка, – говорит Анук. – Вы его возьмете?
Гийом печально улыбнулся.
– Вряд ли, милая. Знаешь, после Чарли…
– Но ведь он потерялся, ему некуда больше…
– Уверен, много найдется людей, которые пожелают дать приют такому чудному щенку. – Гийом нагнулся и ласково потрепал пса за уши. – Дружелюбный малыш, жизнерадостный.
– А как вы его назовете? – не унимается Анук.
Гийом качает головой.
– Я не буду давать ему кличку, та mie. He думаю, что он задержится у меня надолго.
Анук бросает на меня смешливый взгляд, и я качаю головой, беззвучно предостерегая ее.
– Я подумал, может, вы повесите объявление в вашей витрине, – говорит Гийом, усаживаясь за прилавок. – Вдруг отыщется хозяин.
Я налила в чашку кофейного шоколада и подала ему с двумя вафельками в шоколаде на блюдце.
– Конечно. – Я улыбнулась.
Глянув на Гийома минутой позже, я увидела, что щенок уже сидит у него на коленях и жует вафли. Я перехватила взгляд дочери. Она подмигнула мне.
Нарсисс принес мне корзину эндивия из своего питомника. Увидев Жозефину, он вытащил из кармана букетик анемонов и вручил ей. «Чтоб веселее у вас здесь было», – пробормотал он. Жозефина покраснела от удовольствия и попыталась выразить свою признательность. Смущенный Нарсисс грубовато отказался от благодарности и зашаркал прочь.
Вслед за доброжелательными посетителями повалили любопытные. Во время утренней службы прошел слух, что Жозефина Мускат переселилась в «Небесный миндаль», и потому все утро мы не знали отбоя от клиентов. Пришли Жолин Дру и Каролина Клэрмон, обе в весенних костюмах-двойках и шелковых шарфах, с приглашением на благотворительное чаепитие, устраиваемое в Вербное воскресенье. Арманда при виде дочери и ее приятельницы довольно хохотнула.
– Ба, да сегодня у нас прямо воскресный парад мод! – воскликнула она.
Каро с раздражением посмотрела на мать.
– Вообще-то, татап, тебе здесь нечего делать, – укоризненно произнесла она. – Или ты забыла, что сказал врач?
– Я-то не забыла, – отвечала Арманда. – Не пойму только, зачем нужно портить мне утро, присылая это убожество. Ждете не дождетесь моей смерти?
Напудренные щеки Каро стали пунцовыми.
– Матап, как ты можешь так говорить…
– Не лезь не в свое дело и не услышишь того, что не нравится, – отчитала дочь Арманда, и Каро поспешила ретироваться из шоколадной, второпях едва не разбивая напольную плитку своими острыми каблучками.
Потом заглянула Дениз Арнольд, спросила, не нужно ли нам что из ее магазина.
– Я так, на всякий случай интересуюсь, – объяснила она с горящими от любопытства глазами. – Как-никак у вас теперь гостья и все такое.
Я заверила ее, что в случае нужды мы знаем, куда обратиться.
Следом явились Шарлотта Эдуард, Лидия Перрен и Жорж Дюмулен. Одна решила заранее купить подарок на день рождения, второй захотелось узнать поподробнее о празднике шоколада – какая оригинальная затея, мадам! – третий выронил кошелек где-то у церкви и спрашивал, не находила ли я его. Жозефину я поставила за прилавок, повязав ей один из своих чистых желтых передников, чтобы она не запачкала одежду в шоколаде, и она управлялась на удивление хорошо.