Боже мой! Когда тебе
хорошо, радуешьсялюбой мелочи. Прелесть каждого дня, волнение ночи, легкое
и приятное головокружение отспиртного,возбуждениеотработы, здоровье,
невероятное счастье, когда, просыпаясь, знаешь, что перед тобой целая жизнь,
целыйдолгийдень до самого вечера, пока, опустив голову на подушку, опять
непогрузишьсявнебытие. НикогдаяещетакнеблагодарилаБога или
собственную мать за то, что существую. Все меня радовало:
свежесть или влажность простыней,плечо любовника возлемоей щеки или
одиночество, океан голубойилисерый, ровное американское шоссе, ведущее к
студии, звучащая повсюду музыка и взгляд Льюиса, словно просящий о чем-то.
Тут я задумалась.Стало как-то стыдно.Мне показалось,что япросто
бросаю его каждый вечер.Когда яподъезжаю на машинек павильону,хлопаю
дверцейипрохожумедленной и, надеюсь,изящнойпоходкой уравновешенной
женщины,тозастаюЛьюиса сжавшимся,озябшим,задумчивым изадаюсебе
бредовыйвопрос: ужне ошибласьли я, ведь полнота моейжизни,счастье,
радость,любовь кмужчинам-совсемне главное?Можетбыть,надопросто
подбежать кнему,обнять, спросить... спросить о чем? Меня пугало нечто во
мне самой. Такое ощущение, что я столкнулась с чем-то незнакомым, пусть даже
жалким,носовершенно"настоящим". Тогдаянаклоняюсь, смеюсь,говорю:
"Привет, Льюис", и он отвечает мне улыбкой. Один илидва раза явидела его
насъемках.Онстоит неподвижноперед жадным глазом кинокамеры, почти не
жестикулирует, выглядитсовершенно отрешенными чем-то напоминает усталого
льва, который сидит в клетке и смотрит на вас своими безжалостными глазами.
Болтон решилегоперекупить.Длянего этоне составлялотруда:в
Голливуде никтонемогемуотказать.Джей Гранттемболее. Поэтому он
встретился с Льюисом,перекупилего первыйконтрактипредложил другой,
гораздо болеевыгодный. Я пришла в бешенство. Еще ипотому, что Льюис даже
нерешилсямнерассказатьобэтомразговоре.Пришлосьпроявить
настойчивость.
--У негобольшой кабинет. Он стоял позади со своей сигаретой. Усадил
меня и стал названивать какому-то типу.
Льюисговорилмедленно,скучающим голосом. Мысидели на террасе,я
решила сегодня никуда не уходить.
-- Что же вы сделали?
-- Взял у него со стола журнал и начал читать.
Тут я немного обрадовалась. Сцена, когда какой-то парень читаетжурнал
перед носом Джерри Болтона, мне показалась весьма приятной.
-- И что дальше?
-- Онповесил трубку испросил, не кажетсяли мне, что я на приеме у
дантиста?
-- А вы что ответили?
-- Ясказал,чтонет. Ичто я вообщенехожу к дантисту.Уменя
прекрасные зубы.
Он наклонился ко мне и приподнял пальцем верхнююгубу, чтобыдоказать
справедливостьсвоих слов.
Уменя
прекрасные зубы.
Он наклонился ко мне и приподнял пальцем верхнююгубу, чтобыдоказать
справедливостьсвоих слов. Зубы у него были белые и узкие, как уволка.Я
кивнула.
-- А потом?
-- А потом ничего.Он выругалсяисказал,что,занимаясьмною, он
оказывает мне большую честь, или что-то в этом роде. И что хочет сделать мне
карьеру,ммм...кактамонееназвал?.."престижную".--Онвдруг
расхохотался.
-- Престижную карьеру... мне!.. Я ему ответил, что мне это безразлично.
Простохочетсязаработатьпобольшеденег. Вызнаете, я ведьприсмотрел
"Роллс-ройс".
-- Что?
-- Ну, знаете, "Роллс-ройс", о котором вынедавно говорили сПолом. В
нем еще можно встать, не нагибая головы. Так вот, я присмотрел для васодин
такой. Ему двадцать лет, но он очень высокий, и внутриполно золота. Мы его
получимнаследующей неделе. Болтон дал мне достаточно денег, и я подписал
контракт.
На мгновение я застыла от удивления.
-- Вы хотите сказать, что купили мне "Роллс-ройс"?
-- А вы что, против?
--Значит, вы собираетесь исполнять все мои дамскиепричуды? Вычто,
спятили?
Онсделалпримирительный,ласковыйжест,абсолютно,казалосьбы,
несвойственныйеговозрасту.Вообщевнашихотношениях,пустьдаже
платонических,мысловнопротив воли играли какие-то роли, совершенно нам
неподходящие.Должнобыть,он прочитал это вмоемвзгляде,потомучто
помрачнел.
--Мне хотелосьсделатьвамприятное. Извините, сегоднявечеромя
должен уйти.
И не успела я произнести ни слова, как он встал и вышел. Я легла спать,
терзаемаяугрызениямисовести, около полуночи опять встала и написалаему
письмо,полное таких нежнейших извинений,чтодва-три слова даже пришлось
вычеркнуть. Потом сунула письмо ему под подушку истала ждать. Но вчетыре
утра онвсе еще не вернулся, и я с облегчением и грустьюзаключила, что он
нашел себе подружку.
Спалая плохо, утром отключила телефон,поэтому о происшествии узнала
только в половине первого, когда добралась достудии. Кэндис потемневшими
отвозбуждения глазами подпрыгивала настулеперед пишущеймашинкой. Она
бросилась мне на шею,
-- Что вы об этом думаете. Дороги? Что скажете?
-- Господи, да о чем?
Я со страхом решила, что речь идет о каком-то новом выгодном контракте.
Мнехотелосьпобездельничать,ноКэнди,конечно,заставитменяего
подписать. Несмотря намое завидное здоровье,всебудтосговорились меня
опекать, как какую-то слабоумную.
-- Вы что, ничего не знаете?
Ее радость перешла все границы.
-- Умер Джерри Болтон!
К своему стыду признаюсь, что при этом известии у меня, как, впрочем, и
у Кэнди, и у всех на студии, возникло приятноеощущение.