Но, видит Бог, как я порой ненавижу эту жизнь
со всемиее хитросплетениями!Вот ведьзабавно-можетбыть, стоитиногда
возненавидеть жизнь, как я, чтобы оценить неповторимость всех ее проявлений.
Как-тораз,погожимсентябрьскимвечером,ясиделанаверанде,
закутавшисьв свитерЛьюиса,просторный,жесткий и очень теплый,именно
такой, какие я люблю. Недавно я с большим трудом затащилаЛьюиса в магазин,
ион,потративчастьполученногогонорара,наконец-тообновилсвоей
несуществующий гардероб. Теперь я все время носила его свитера, как я всегда
поступала с вещамитех,скем жила-единственныйпорок,вкоторомменя
по-настоящему можнообвинить. Итак, я дремалаииногда принималась читать
какую-то чушь,к которой за тринедели должна была придумать диалоги. Если
не ошибаюсь, речь шла о том, как одна глупаядевчонка познакомилась с умным
молодым человеком и после этой встречи превратилась в само совершенство, или
очем-то вэтом духе. Единственная трудность заключалась в том, что глупая
девчонкаказаласьмнегораздоумнеемолодогочеловека.Ноэтобыл
бестселлер, и смысл менять запрещалось.
Япозевывала и снетерпениемждалавозвращения Льюиса. Икого же я
увидела?!Вскромномкостюме изтемного твида,согромнойброшкойна
лацкане-да, конечно, это была она-несравненная, знаменитейшаяЛуэлла Шримп,
вернувшаяся из Чинечиты!
Онавышлаиз машины около моего невзрачного домишки,что-тосказала
шоферу-антильцу и прошла в сад. Обалдело оглядела наш "роллс" и с не меньшим
удивлением посмотреланаменя. Я иправдавыглядела довольно забавно:с
лезущимив глазаволосами,закутавшисьв огромный свитер,я возлежала в
шезлонге с бутылкой вискив руке. Должнобыть, я былапохожа наоднуиз
героинь Теннеси Уильямса, вечно пьяныхи одиноких, за что я их и люблю. Она
остановиласьпередлесенкойна верандуислабеющим голосомпроизнесла:
"Дороти...Дороти..." Я смотрела нанеесизумлением. Луэлла Шримп-это
национальное достояние, она нигде не появляется без любовника, телохранителя
и дюжины фотографов. Чтоона делалауменя в саду? Мыуставились друг на
друга,как две совы,и я немогла не заметить, что со своим возрастом она
борется весьма успешно.В сорок три годаунее были блеск, красота и кожа
двадцатилетней девчонки. Она еще раз проговорила:
"Дороти", ия,струдомподнявшисьвкресле,наскольковозможно
вежливо, просипела: "Луэлла".Тогда она заторопилась. Взлетела, как молодая
лань,поступенькам-подвиг, от которого еегрудитяжело перекатились под
пиджаком. Вэтотмомент мнепришловголову, что мы обесталивдовами
Франка.
-- Боже мой, Дороти, когдая думаю,что меняздесь не было... что вы
всемэтим занималисьодна...Да,я знаю... все говорят, что вы вели себя
потрясающе.
..Да,я знаю... все говорят, что вы вели себя
потрясающе... Я должна была прийти к вам... Должна...
Она неинтересоваласьФрэнком уже пять лет, даженевиделась с ним.
Поэтомуяподумала, что ейсегодняпростонечем было занятьсяиличто
очередной любовникнесоответствует сесексуальным аппетитам. Эта женщина
вполне способназабивать себе голову подобными страданиями. Я с философским
видом подвинула ей кресло, бокал, и мы дуэтом принялись расхваливать Фрэнка.
Она начала с извинений за то, что отбила его у меня (страсть все объясняет),
я тут же ее простила (время все лечит), и мы заключили друг друга в объятия.
Вглубинедушияпростозабавлялась.Онаговорилаштампами,изредка
откровенничаласпотрясающейжестокостью.Мыдошлидолетапятьдесят
девятого, когда появился Льюис.
Улыбаясь, онвыскочил из-за"роллса". Стройный и красивыйнастолько,
чтовэто с трудомверилось. На нем была старая рубашка,холщовые штаны,
черныеволосы падали наглаза. Явсеэтоувидела, как видела много дней
подряд, но тотчас взглянула на него глазамиЛуэллы. Ичто жеона?Смешно
сказать-она напружинилась. Напружинилась, как лошадь перед препятствием, как
женщинаперед мужчиной,котороговнезапно безумно захотела. Улыбка Льюиса
сразу же исчезла-он ненавидел незнакомых людей. Я вежливо его представила, а
Луэлла уже была во всеоружии.
Недурочка, неженщина-вамп-нет, переднами сидела разумная светская
дама, профессионалка.Я свосхищением следилаза еевыступлением. Она ни
однойсекундынепыталасьослепить Льюисаили возбудитьего.Завязала
светскуюбеседу, поговорила о машине, небрежно взяла бокал виски, рассеянно
спросила Льюиса о его планах на будущее, одним словом, показала себя простой
имилойженщиной.Боже,как все это былодалекоотистины,(Впрочем,
Голливуд естьГолливуд. )Вовзгляде, которыйонанаменябросила,я
прочитала, что она принимает Льюиса за моего любовника и решила во что бы то
ни стало его отбить.
Вообще-то это было уж слишком, принимаяво внимание беднягу Фрэнка, но
вконце концов...Хотя,признаюсь, янемногоразозлилась.Ладно бы она
толькозаигрываласЛьюисом, так нет,она хотела заоднопосмеяться надо
мной,а это уж извините... Ейудалось задетьмое тщеславие, и я сглупила.
Впервые заполгода я повела себя сЛьюисом каксобственница.Он сидел на
полу, смотрел на нас и почти ничего не говорил. Я протянула к нему руку:
--Обопритесьна моекресло,Льюис,иначеувас вконцеконцов
разболится спина.
Он придвинулся поближе, и я небрежно запустила пальцыв его волосы. Он
резкооткинулголовуназадиположилее мнена колени. Закрыл глаза и
улыбнулсяс таким счастливымвидом, что я тотчас отдернула руку, как будто
обожглась.Луэллапобледнела,номнеэтоуженедоставилоникакого
удовольствия: я стыдиласьсамой себя.