Акогда явырос,всевдруготменя чего-то захотели-мужчины,
женщины, но с условием, что... ну...
Застенчивость этого убийцы переходила все границы. Я оборвала его:
-- Понимаю.
-- Ничего и никогда просто так!Ничегои никогда даром! Ни одна живая
душадо вас. Икогдаялежал там, наверху,явсевремя мечтал, что вы
когда-нибудь...
Онпокраснел.По-моему, я тоже.Прямо каквроманах Деллии Д. X.
Чейза. Я была совершенно разбита.
-- Когда я понял, чтовы взяли меня простотак,что вы добрая, я вас
полюбил. Конечно,я знаю, вы считаете меня ребенком, выпредпочитаете Пола
Бретта, и я вам совсемне нравлюсь.Но я могу хотя бы оберегать вас. Вот и
все.
Вот и все. Как это он говорит? Вот ивсе. Япопала в жуткий переплет.
Сделатьничегонельзя,япогибла.Впридорожнойканавеяподобрала
сумасшедшего, маньяка. Пол был прав, прав как всегда.
-- Вы на меня не сердитесь? --спросил Льюис.
Я даже не ответила. Не сержусь ли я на человека, убившего троих,чтобы
доставить мне удовольствие? Даже самослово-"сердиться" Льюис произнескак
провинившийсяученик. Я думала, вернее, толькоделалавид, чтодумаю:в
голове моей было совершенно пусто.
-- Льюис, теперь я вынуждена сдать вас полиции. Это мой долг.
-- Как хотите, --ответил он спокойно.
-- Следовало бы позвонить туда немедленно, -- тихо сказала я.
Онпоставил передомной телефон, имы тупо уставились нанего,как
будто впервые видели. Потом я потребовала:
-- Расскажите, как все это произошло?
-- Франка я позвал от вашего имени в мотель, а сам забрался в окно. Что
касаетсяБолтона, я быстро его раскусил и для видусогласился.Он тутже
назначил мне свидание всвоем любимомзаведении. От радости он былсам не
свой. Дал мне ключ отномера.Никто незаметил,какя прошел туда.А с
Луэллойбыло еще легче: ночьюя просто развинтил болтыв ее машине. Вот и
все.
-- Спасибо, достаточно, --сказала я. --И что же мне теперь делать?
Я, конечно, моглавыгнать Льюиса из дома и постараться забытьвсю эту
историю. Но это все равно что выпуститьхищника из клетки. Он будет следить
за мной издалекаис методичностью автомата убивать окружающих меня людей.
Можнопотребовать,чтобы он уехал, но контракт подписан, и егонепременно
отыщут.Сдать его в полицию я не могла. Ятудавообще никого не смогла бы
сдать. Тупик, полный тупик.
-- Знаете,--сказал Льюис, --никтоизних не мучился. Всепроизошло
очень быстро.
-- Ина томспасибо,--съязвилая.--С вас бысталось изрезать их
перочинным ножиком.
-- Вы прекрасно знаете, что нет, --сказал он с нежностью и взял меня за
руку.От растерянности я ее не вырвала, только подумала, что тонкая, нежная
рука,держащаямою ладонь, убила трехчеловек.
Этамысль меня почему-то
больше не ужасала. Наконец я решительно высвободилась.
-- И мальчишку вчера в баре вы тоже хотели убить, не так ли?
-- Да. Но это было глупо. Я наглотался ЛСД и не соображал что делаю.
-- Льюис, вы понимаете, чтовынатворили? Я рассматривала еготонкое
лицо, зеленые глаза, властный изгиб губ, черные волосы и пыталась найти хотя
бы намек на раскаяние. Ничего подобного. И от садиста ничего не было. Только
одна безграничнаянежность.Льюиссмотрелнаменя,какнакапризного
ребенка,хныкающего попустякам. Могупоклясться, в его глазахдаже была
жалость. Это меня добило:
я зарыдала. Он обнял меня, стал гладить по голове; я не вырывалась.
-- Чего уж теперь плакать, --прошептал он.
Глава одиннадцатая
Какиследовалоожидать,у меняжуткоразболелась печень. Крупные
неприятности всегдазаканчиваютсядляменяприступом.Наэтотразон
продлился два дня, и славаБогу. Хоть это время я могла не думать ни очем
другом.Приступ прошел,ия решительно настроилась все уладить. Возможно,
двое суток и не слишком большой срок для того,чтобы забытьо трех трупах,
но пусть бросит в меня камень тот, у кого никогда не болела печень.
Наконец я встала спостели, не желаязнатьни о каких неприятностях,
вот так.Об убийствахя думала не больше, чем о налоговыхдекларациях.К
томужебедняжкаЛьюис дваднянеотходилотмоейпостели, возясь с
компрессами,тазиками илекарствами.От беспокойстваонпростопотерял
голову, и я ни в чем не могла упрекнуть такую самоотверженную сиделку.
Однаконамерение серьезно поговорить с ним у меня осталось. Как только
я смогла проглотить кусокмясаи выпить глотоквиски,япозвалаегов
гостиную и поставила ультиматум:
во-первых, ему категорически запрещается убивать кого бы то ни было без
моегосогласия(совершенноочевидно,чтояникогдаегонедам,но
благоразумнее оставить ему надежду);
во-вторых, он прекращает принимать ЛСД;
в-третьих, он должен как можно скорее подыскать себе жилье.
Ввыполнениетретьегопунктаявериламеньшевсего.Но Льюисс
серьезнейшим видом принял всеусловия.Авдругонвсе-такиманьякили
садист? Надо попытатьсявыведать, каковы его впечатления от убийств. Честно
говоря, он меня немного успокоил.Не слишком, конечно, но все же. Весь этот
кошмарнанего абсолютноне подействовал. Страшноему небыло-наверное,
оттого, что он совсем не знал своих жертв. Нои удовольствияникакого. Уже
кое-что. С другойстороны, угрызенийсовестиу него тожене было, его не
мучил стыд, и души умерших явно не докучали ему по ночам своими стенаниями.
Дваждызаходил Пол, но я немогла показаться емунаглаза. Во время
приступоввидуменяпросто устрашающий.