-Высотцомсвоимкак?-спросилКирилло,с важностью умелого
закуривая сделанную им самим папироску.
- А что?
-Слышалимы, что вы теперь с воли... Значит, свету-то и делов всяких
насмотрелись.Так как же вы с вашим отцом? Какого вы, то есть, о нем теперь
понятия стали?
- Еще мало разглядел, братцы.
- А, мало! Слышишь, Саввушка? Савка, слышишь?
Кириллоподмигнулсневыразимым, торжествующим взглядом. Саввушка на
него искоса взглянул, как бы сказавши: "Что и говорить! беда, да и баста!"
-Мошенник,пресущаябестияваш батюшка! - сказал Кирилло, мигнувши
Илье, - коли еще не узнали, так знайте!
Илья покраснел.
-Этотакая выжига, что в целом, так сказать, государстве поискать! -
продолжалКириллоБезуглый.-Князьемуверит,а он людей полагает за
ничто.Работывсеподего началом; счеты он тоже ведет. Да это, впрочем,
наснекасается.Авотчто: за что он нас голодом держит, музыку-то? Мы
было все разбежались... да опять вот сошлись?
- Так и вы тоже, братцы, в бродягах были?
-Как же! О, как же! Мы здешний, - говорю тебе, - есауловский оркестр.
Унасвенгерецкапельмейстер,имыживем за мельницами, в доме старого
винокуренногозавода.Захотелосьнашемукнязюмузыкусвою тут иметь на
случайприездов,какв киевской главной его слободе. Он и отписал. Сперва
итальянца прислал, а потом венгерца...
- Давно это вас набрали в музыку? Я как тут был, вас не было еще.
-Далетсемьбудет. Как приучили нас по малости, соседние помещики
сталиразбирать на балы, на вечера; даже в город два раза к губернатору нас
на выборы возили.
- И выгодное это дело, братцы?
Саввушкатяжеловздохнулиселна канаву. Кирилло достал из сапога
флейту.
- Вот я на чем играю...
Онвзялнесколькозвуков.Тонкие,тихиепереливыраздавались под
ветвями нависших верб.
- Хорошо?
- Хорошо... Очень, брат, это хорошо!
-Ну,апервоевремяя повеситься, Илья Романыч, хотел от ефтой-то
каторжнойдудки,ей-богу!Таконамнебылане по нутру! Взяли меня от
огорода.Далиэту дудку в руки. Я приложил косточки к губам. Дую, а оно не
выходит,толькопыхтит в продушинки. Уж бил же меня, бил итальянец. Одначе
ничего- после вышло хорошо, и я сам теперь люблю эту статью. Только не все
ее одолели, вот хотя бы Саввушка! Посмотри-ка на него.
ИльявзглянулнаприятеляКириллы.Тот сидел бледный, болезненный.
Кирилло Безуглый нагнулся к нему.
- Савка! Плохое дело кларнет? - спросил Кирилло.
- Плохое! - глухо проговорил приятель и закашлялся.
Кирилло посвистел еще на флейте и спрятал ее за сапог.
-Теперьяхоть девочкам-то играю на забаву. И все бы ничего. Да вот
кормят-то,кормятнастеперьплохо.Прежде балов было больше, итальянец
заработкиимел,имыничегоэкономии не стоили. А венгерцу теперь плохо
пришлось.Чтозаработаемза зиму, то летом и проели. А тут глушь; Донщина
близко.Князь-тонас затеял, да, видно, и забыл. Вон хоть Саввушка - грудь
надорвал.Даинеонодин.Но вы, Илья Романыч, спросите, чем Савка до
музыки, значит, был.
Илья спросил Саввушку.
-Художникомв Петербурге был, живописцем, - начал печально Саввушка.
-Япоживописишел;сызмальства к ней наклонность имел! Князь сам меня
туда отвез еще мальчишкой.
Кирилло с ожесточением ударил картузом оземь.
-Нет,выспроситеего,каконсюда-то,в эту музыку анафемскую
попался? - заметил он, обращаясь к Илье.
-Какпопался?-продолжал,грустно покачивая головою, Саввушка, -
быламоя одна там такая картина, значит, хорошая; ее хотели ставить даже на
выставку...Меняпоощрили.Ауменягрудьи тогда побаливала. Князь и
говорит:"Хочешьдомой.Савка, родных навестить, воздухом свежим подышать
навакации?" Я говорю: "Очень рад-с". Он и взял меня сюда, довез до села. А
отсюда-топоехалв чужие края и не на Петербург, а на Турцию, на Одессу, -
меняженевзял; да с той поры, забыл ли он, что ли, или так случилось уж
намоегоре, он за границей остался, а я тут застрял безвыездно. Приставал
якприказчикудак старостам, а тут вот вашего отца наставили! Он мне в
ответодно:"Ячеловекнеграмотный,твоих делов не знаю". Глушь тут, вы
знаете,какая. Посоветоваться не с кем. Жаловаться тоже некому. Поговорил я
состарикомнашим священником, - тогда еще другого молодого тут не было, -
аонмне:"Покорись,господа твои лучше знают, что делают, а иконы и тут
можешьрасписывать, коли кто тебе закажет". Скоро после стал из мужиков тут
итальянецмузыкусоставлять;Антоныч-то, ваш отец, и приказал мне, как уж
обученномуграмоте,к итальянцу на кларнет стать. С той поры я тут и стою.
Выучилсяна кларнете, да грудью вовсе плох стал... Какой я музыкант! мне бы
по живописи, вот что!
Кирилло дослушал приятеля и опять ударил картузом оземь.
-Эх!терпи,Саввушка! Такова, значит, доля наша! А что, господа, не
выпитьлипивцаилизелененького?Какже! Без этого нельзя! Вот вас за
Фросю надо пожаловать...
- Я не пью, их угостите! - сказал Илья, указывая на Саввушку.
Саввушка махнул головой и улыбнулся.
-Нет!Куда уж мне! Вы идите! Я пойду поброжу. Благо день воскресный.
Завтраопять за музыку. Венгерец контракт какой-то с городом затевает и все
заставляет новое разучать...
- Я не пойду завтра. Я с приятелем гуляю!..
-Художник должен в смирности жить, так учили нас в кадемии, - перебил
Саввушка.