..
Ильястоялвраздумье.Из его ума не выходил далекий беглец, старик
каретник Талаверка и его дочка Настя.
Вэтовремя,на бугре, в полуверсте от мельницы, показался в широкой
соломеннойшляпе,счерноюлентоюнатулье, в пикейном белом сюртучке,
лаковыхполусапожкахиврозовомплаточкенашее, не то юноша русский
помещик,нетозалетевшийизШвейцариивэтуглушьсчастливый
путешественник,студентграда Гейдельберга, не то, наконец, упавший сюда с
небаинтереснейшийвиргинский плантатор. Собеседники замолчали. Священник,
сильнощурясь,вгляделся, бросил удочку, наскоро собрал рыболовные припасы
и пошел навстречу к незнакомцу.
-Идите,ребята,домой!- сказал он Илье и Кирилло, - да снесите ко
мненаслободуиснасти!Аты, Илья, зайди как-нибудь, ты про виноград
толковал; у меня лозы есть подрезать. Я тоже пробую...
- Кто это? - спросил Илья Кириллу про незнакомца.
-Этот-то генерал Рубашкин и есть. Он живет тут в двух верстах отсюда,
закосогором,в вольном селе Малом Малаканце. От нас этот Малаканец в пяти
верстахбудет.Там генерал живет на квартире у простого мужика. Уж сколько
временитягаетсясПеребоченскою,аничегоснею не сделает! Все ждет
решения.Генерал и тот ничего не сделает иной раз! Что же мы-то сделали бы,
коли нужда встретилась бы?
Генералснялшляпу,дружески протянул руку священнику и вместе с ним
пошел,какбыбезцели,разговаривая,потойстороне реки. Вероятно,
священникчто-нибудьсказалемупроИлью,потомучтоРубашкин издали
оглянулся на него, уходя в поле.
ИльяиКириллоперешлипоплотинеобратнопо сю сторону Лихого и
направилиськЕсауловке.Недоходядосвоегосела,они в развесистом
зеленомбайракеприселиотдохнуть. Кирилло вынул опять из сапога флейту и
сталиграть.Флейтатакнежноитакигривозапела,что издали могло
показаться,будто в зеленом овраге, перелетая с кудрявого дерева на дерево,
сталаперезваниватьголосистая,желтобокаяиволга.Иточно, заслышавши
иволгу,весьбайракмало-помалуоткликнулсяголосамидругихптиц. Эти
голосабылиподхваченысоседнимиперелесками и кустарными буграми. Через
часпелавсяокрестность,опятьзаслонившисьотсолнцашироким углом
беловатой, развесистой и медленно плывущей по небу тучей.
Спонедельникадействительноотецрано,чемсвет,выслал Илью на
огульнуюработус мужиками. Пол-Есауловки работало исстари с начала недели
тридня,аполселатридня в конце недели. Часть рабочих пошла в поле с
плугамипахатьподгречу,ачасть-натокочищатьвороха мякины и
домолачиватьоставшиесясзимыскирдыхлеба.
Приказчик поставил сына с
лопатойналегкомветерке,приказавемуперекидыватькакие-то хлебные
осадки;самспалкой походил, как говорится, помозолил между молотниками,
сел на каурую кобылу и поехал рысцой в поле к пахарям.
Появлениеновоголицана селе, а особенно на огульной работе, всегда
вызываетзаметноевпечатление.Тутже явилось такое любопытное лицо, как
сынстароговолкодава, бывшего голопятого Ромашки Танцура, сын приказчика,
двенадцатьлетбывшийвбегах.Мужикиисподлобьясмотрелинанего,
постукиваяпоснопамцепами.Бабы,особоюпестроютолпою молотившие в
сторонеовесподнадзоромдесятского, мало-помалу, едва уехал долговязый
Роман,будтоотдыхая, стали облокачиваться на цепы и смотреть во все глаза
на Илью, тихо перешептываясь между собою.
-Чегоневидели,пучеглазые!- зевая, крикнул десятский, более по
привычке, чем из рвения к опостылевшей ему самому работе.
ОнтакжелишнийразповелглазаминаИлью,который в щегольских
высокихсапогах,внанковыхшароварахи в синей чуйке усердно вскидывал
лопатой сорную труху, не поднимая глаз от земли.
-Такоежеиродовозелье будет! - с холодною злобою сказала одна из
более бойких баб.
-А одежа-то, одежа! - подхватила вполголоса другая. - Как на свадьбу,
псенок,вырядился.Туда же! С нашего брата, беглого, сейчас бы сняли чужую
одежу,допросилибы;аего,вчемпришел,сюдаприставили!Верно в
помощники себе готовит...
"Душегубовоплемя!"-"Несеянорастет!"-"Чай прибыл с батькой
распивать!"-"Сгосподами станет ведаться!" - "В приказчицкие доносчики,
хамовоотродье,скоропопадет!"-раздалиськругомотрывистые, сперва
сдержанныеголоса.Десятскийгромкозасмеялся,зевая и палкой колотя по
земле.
-И теперь француз наезжает сюда почти задаром! - заметил и он тихо, -
а как сойдутся отец с сыном, нам хоть по лесам разбежаться.
Ильяс мучительной тоской глянул искоса вокруг себя, собираясь перейти
отоднойкучи трухи к другой. Десятки любопытных, сердитых и недружелюбных
лицпо-прежнему пристально смотрели на него. Илья взмахнул лопатою и, будто
ничего не слыша, стал опять работать.
- Молчит! - шепнул кто-то из мужиков на всю толпу.
-Волиналопался!-резкосказалабаба,-подавитьсябытебе,
душегубово семя!
- Эй, вы! работать! - отозвался десятский умышленно строгим голосом.
Работапошласвоимчередом.Тяжело дотянулся день для Ильи. Нелегко
прошлиперваяивтораянедели.Сталикосить первые поемные луга. То же
повторилосьсИльёйи на лугу, когда он, в числе ста или двухсот косарей,
очутилсясредигустойтравынаприбрежьеЛихого.