Императрица села, попросила сесть и его. Разговорились.
- Правда ли, - начала она, после нескольких любезностей и расспросово
здоровье хозяина и его семьи, - правда ли... говорят, вы имеетеданныеи
вполне убеждены, чтонамосковскомпрестолецарствовалнесамозванец
Гришка Отрепьев, анастоящийцаревичДимитрий?Выговорилиотом...
английскому путешественнику Коксу.
Добродушный, с виду несколько рассеянный и постоянно углубленный в свои
изыскания, Миллер был крайне озадачен этим вопросом государыни.
"Откуда она это узнала? - мыслил он. - Ужели проговорился Кокс?"
- Объяснимся, я облегчу нашубеседу,-продолжалаЕкатерина.-Вы
обладаете изумительною памятью,притомвытакпрозорливывчтениии
сличении летописей; скажите откровенно и смело ваше мнение...Мыодни-
вас никто не слышит... Правда ли, что доводы к обвинению самозванца вообще
слабы, даже будто бы ничтожны?
Миллер задумался. Еговзъерошенныенавискахседыеволосыстранно
торчали.Добрые,умныегубы,передприездомгосударынисосавшие
полупогасший янтарный чубук, бессознательно шевелились.
- Правда, - несмело ответил он, - но это, простите, мое личноемнение,
не более...
- Если так, то почему же не огласить вам столь важного суждения?
-Извините,вашевеличество,-проговорилМиллер,растерянно
оглядываясь и подбирая на себя упорносползавшиескладкикамзола,-я
прочел розыск ВасилияШуйскоговУгличе.Онпроизводилследствиепо
поручению Годунова и имел расчет угодитьБорису,привезяемупоказания
лишь тех, кто утверждал сказкиобубиенииистинногоцаревича;другие,
неприятные для Годунова, следы он, очевидно, скрыл.
- Какие? - спросила Екатерина.
- Чтопогибдругой,амнимоубитыйскрылся.Вспомните,ведьэтот
следователь,Шуйский,потомсамжевсенароднопризналцаревичем
возвратившегося Димитрия.
- Довод остроумный, - сказала Екатерина, -недаромгенералПотемкин,
большой любитель истории, советует всеэтонапечатать,есливывтом
убеждены.
- Помните, ваше величество, - проговорил Миллер,-волямонархини-
важный указатель; но естьдругая,болеевысшаявласть-Россия...Я
лютеранин, а тело признанного Димитрия покоитсявКремлевскомсоборе...
Что сталось бы с моими изысканиями, что сталось бы и со мной средивашего
народа, если бы я дерзнул доказывать, что на московскомпрестолебылне
Гришка Отрепьев, а настоящий царевич Димитрий?
21
Слова Миллера смутили Екатерину.
"Откровенно, - подумала она, - так и подобает философу".
- Хорошо, - произнеслаимператрица,-небудемтревожитьмертвых;
поговорим о живых.ГенералПотемкин,надеюсь,вамдоставилсписокс
допроса и показаний наглой претендентки, о поимкекоторойвы,вероятно,
уже слышали.
..
- Доставил, - ответил Миллер, вспомнив наконец, чтоочки,которыеон
продолжал искать глазами, были у него на лбу, и удивляясь, как он обэтом
забыл.
- Что вы скажете об этой достойной сестре маркиза Пугачева? -спросила
Екатерина.
Миллерувиделвэтомгновениезастеклянноюдверью,каквечно
ссорившаяся с другими птицами канарейка влетела в чужое гнездо, ихозяева
последнего, с тревогой и писком летаявокругнее,старалисьееоттуда
выпроводить. Занимал его также больной, с забинтованной ногою, дрозд.
- Принцесса, если она русская,-произнесМиллер,краснеязасвою
робость и рассеянность, - очевидно, плохоучиласьрусскойистории;вот
главное, что я могу сказать, прочтя ее бумаги...впрочем,вэтомболее
виноваты ее учителя...
- Так вы полагаете, что веесказкеестьдоляистины?-спросила
Екатерина. - Допускаете, что уимператрицыЕлисаветымоглабытьдочь,
подобная этой и скрытая от всех?
Миллер хотел сказать: "О да, разумеется, что же тутневероятного?"Но
он вспомнил о таинственном юноше, АлексееШкурине,которыйвтовремя
путешествовал в чужих краях, и, смутясь, неподвижноуставилсяглазамив
дверь птичника.
- Что же вы не отвечаете?-улыбнуласьЕкатерина.-Тутужеваше
лютеранство ни при чем...
- Все возможно,вашевеличество,-произнесМиллер,качаяседою,
курчавоюголовой,-рассказываютразное,есть,безсомнения,и
достоверное.
- Но послушайте... Не странно ли? - произнеслаЕкатерина.-Покойный
Разумовский был добрый человек, притом, хотятайно,состоялвзаконном
браке с Елисаветой... Из-за чего же такое забвениеприроды,бессердечный
отказ от родной дочери?
- То был один век, теперь другой, - сказал Миллер. - Нравыизменяются;
и если новые Шуйские-Шуваловы столько лет подряд могли держать в одиночном
заключении, взаперти, вредного им принца Иоанна,объявленноговдетстве
императором, - что же удивительного, если,изтойжежаждывлиянияи
власти, онинакраюсвета,навсякийслучай,припряталиидругого
младенца, эту несчастную княжну?
- Но вы, Герард Федорович, забываете главное-мать!Какмоглаэто
снести императрица? У нее, нельзя этого отрицать,былодоброесердце...
Притом здесь дело шло не очуждомдитяти,какИванушка,аородной,
забытой дочери.
- Дело простое, - ответил Миллер, - ни Елисавета, ниРазумовскийтут,
если хотите, ни при чем: интрига действовала на государыню, не намать...
Ей, без сомнения, были представленыважныерезоны,ионасогласилась.
Тайную дочь спрятали, услали наюг,потомзаУрал.Вбумагахкняжны
говорится о яде, обегствеизСибиривПерсию,потомвГерманиюи
Францию... Шуйские наших дней повторили старую трагедию; охраняя будтобы
государыню, они готовили, между тем, появление, на всякий случай,нового,
ими же спасенного выходца с того света.