- Вы, наконец, так долго страдали в плену.
Я, смешавшись, молчал, она тоже.
- Послушайте, - проговорила она с чувством, и до сих пор яслышуэтот
нежный, обаятельный, груднойголос,-ярусскаякняжна,дочьвашей,
когда-то любимой императрицы: не правда ли, мою мать, дочь Великого Петра,
так любили? Я, по крови и по завещанию, ее единственная наследница.
- Но у нас ныне царствует, - решился явозразить,-неменеевсеми
любимая монархиня - великая Екатерина.
- Знаю, знаю! - перебилакняжна.-Могучаяичтимаянародомваша
нынешняя государыня, и не мне,слабой,всемиброшенной,оторваннойот
царского дома и от родины, вступать с нею в спор. Яперваяпреданнаяей
раба.
- Чего же вы ищете, ждете? - спросил я удивленно.
- Защиты и уважения моих прав.
- Простите, - возразил я, - но прежде надо доказать вашепроисхождение
и ваши права.
- Вам доказательств? Вот они, - произнесла принцесса,живовставаяи
открывая на угловом столике небольшой,обделанныйсеребромичерепахой
баул. - Это завещание моего деда Петра Первого, а это духовная моей матери
- Елисаветы.
Княжна развернула и подала мне французские списки названных ею бумаг. Я
бегло их просмотрел.
- Но это копии, притом в переводе, - сказал я.
- О, будьте спокойны, подлинники в верных руках... Не могу же явозить
с собоютакиедокументы,рисковать!Маловамэтого-взгляните,-
проговорила, полуоборотясь, принцесса.
Она указала на простенок над софой.Наголубомштофеобоев,против
окна, у которого мы стояли, висели два больших, в круглых рамах, портрета,
писанныхмаслянымикрасками.Одинвесьмаудачноизображалпокойную
государыню Елисавету Петровну с небольшоюкороноюнаголове;другой-
стоявшую против меня княжну.
- Не правда ли, схожи? - спросила она, вглядываясь в меня.
- Сходство есть, это правда, - ответил я. - Я это заметил, едва вошел и
вас увидел; позвольте узнать, давно ли снят ваш портрет?
- В этом году, в Венеции... Знаменитый Пьячеттиснималпортретмоего
жениха - князя Радзивилла, при этом упросили сняться и меня.
- Дивные события!-произнесявневольномсмущении.-Является
невообразимое,встаютизгробамертвецы:заВолгой-давновъяве
похороненный император Петр Третий, здесь - никем не жданная и не гаданная
дочь государыни Елисаветы.
- Не смешивайтеменясПугачевым,-возразила,слегкапокраснев,
княжна, - хотя он и выдает себя за императора, чеканя монетыснадписью:
"Redivivus et ultor" - воскресший мститель, - но он пока... лишь мой в том
крае наместник.
- Как? - удивился я. - Так и вы подтверждаете, что он самозванец?
- Не спрашивайте, кто он, - загадочно ответила княжна, - послеузнаете
обо всем... еще не пришло время. Теперь в его властиужемногиегорода:
Казань, Оренбург, Саратов, вся страна по Волге. Его прошлого не знаю.Бог
ему судия.
Бог
ему судия... Но я действительнодочьимператрицыЕлисаветы,двоюродная
сестра бывшего императора Петра Третьего.
- Кто же ваш отец? - решился я спросить.
Княжна помолчала, нахмурилась:
- Неужели не знаете? Граф Алексей Разумовский, впоследствии тайныймуж
моей матери. Детство я провела в разъездах; оно темно и для меня. Помню юг
России, глухую деревушку,откудаменявдругувезли.Хотелиистребить
малейшую память о моем прошлом, не жалели для того денег и возилименяс
места на место, из страны в страну. Это, очевидно, знаетграфШувалов...
Недавно, путешествуя поЕвропе,онпожелалвидетьменя,имытайно
виделись.
- Как! Вы видели графа Шувалова?Где?-изумилсяя,вспомнив,что
некоторые, по слухам, и его считали ее отцом.
- Это было на водах в Спа...Друзьяпредупредилименяознаменитом
русском путешественнике; я не могла отказать. Вошел в комнату полный,еще
замечательно красивый, богато,совкусомодетый,пожилойчеловек.Он
явился под вымышленным именем; говоря со мной, грустно вглядывался в черты
моего лица, в мои движения и был, очевидно,внутренневзволнован.После
уже я узнала, что это бывший фаворит покойной моей матери, некогда могучий
Иван Шувалов. Почему он казался так смущен - не знаю. Не мне, согласитесь,
это решать. Смерть матери унесла в могилу эту, как и другие, тайну.
Княжна смолкла. Молчал и я.
- Чьейжезащиты,чьейпомощиищетевы?-решилсяяспросить,
подавляемый разнообразными ощущениями.
6
Княжна спрятала бумаги в шкатулку,заперлаее,поставиланаместо,
взяла веер и снова села, поглядывая в окно.
- Готовы ли вы мне пособить? - спросила она решительно, в ответ намой
вопрос.
Я не нашелся, что ответить.
- Готовы ли вы оказать мне, в случае надобности, вашу поддержку?
- Какую?
- Вот видите ли... Если императрица Екатерина захочет по совести ибез
спора мирно поделиться со мной, - произнесламедленноисуверенностью
княжна, - я готова сделать для нее все... Отдам ей Север,сПетербургом,
балтийскими провинциями и со всею московской областью; себе возьму Кавказ,
вообще юг... я люблю юг... и часть востока. О, верьте, я буду святочтить
мирный раздел, буду всем довольна; населю и устрою моиродовыестраны-
увидите... я мастерица... И, разумеется, прежде всего восстановлюУкраину
и Польшу... Ведь вы украинец? Не правда ли? - спросила она, заглядывая мне
в глаза. - И я жила в детстве на Украине... Если же Екатерина заспорит,-
проговорила она, сдвинув брови, - мне остается добывать мои права силой. Я
собираюсь в Стамбул, к султану; он ждет меня. Я явлюсь среди его войскза
Балканами, у Дуная, перед армией Екатерины. И яейотплачу-приэтом
многие мне помогут, в томчислевсенедовольные...например,командир
эскадры - Орлов... Что скажете о нем?
- Орлов? - спросил я с нескрываемым изумлением.
- Да, он! Удивляетесь? -помахиваявееромисмелоглядянаменя,
ответила княжна.