Этопустяк,-поспешилдобавитьаббатвответна
сконфуженный жест г-наТибо,-мы вспомнили об этой мелочи лишь для того,
чтобы показать вам,до какой степени возбуждения дошел наш дорогой мальчик.
Потом онстал кататься по полу,сним начался настоящий нервный припадок.
Нам удалось схватить его,втолкнуть в маленькую классную комнату, смежную с
нашим кабинетом, и запереть на ключ.
- Ах, - произнес г-н Тибо, вздевая вверх кулаки, - бывают дни, когда он
точно одержимый! Спросите у Антуана - разве не приходил он на наших глазах -
из-за сущей безделицы -в такое неистовство,что мы,конечно,сдавались;
весьпосинеет,нашеевздуются вены,-кажется,ещемиг,изадушит
кого-нибудь от ярости!
- Ну,все Тибо отличаются вспыльчивостью, - констатировал Антуан, всем
своим видом показывая,что онничуть этим не огорчен,иаббат счел своим
долгом снисходительно улыбнуться.
- Когда через час мыотперли дверь,-продолжал он,-Жак сидел за
столом, зажав голову ладонями. Он посмотрел на нас ужасным взглядом; глаза у
негобылисухие.Мыпотребовалиизвинений,оннеотвечалнислова.
Безропотнопроследовал онзанамивнашкабинет-супрямымвидом,
взлохмаченный,уставясь глазами впол.Понашемунастоянию онподобрал
обломки злосчастного пресс-папье,но нам так и не удалось выжать из него ни
слова.Тогда мыотвели его вчасовню ирешили оставить на какое-то время
наедине сгосподом.Потом мы вернулись ипреклонили возле него колена.В
этот момент нам показалось, что он перед нашим приходом плакал; но в часовне
былотемно,имынерешилисьбыэтоутверждать.Прочитав вполголоса
несколько молитв,мы обратились затем к нему с увещеваниями, живописали ему
страдания отца,когда онузнает,что плохой товарищ осквернил чистоту его
дорогого ребенка.Скрестив руки иподняв голову,онглядел наалтарь и,
казалось,нас не слышал. Видя, что его упрямство еще не сломлено, мы отвели
его в класс. Он оставался там до вечера на своем месте, по-прежнему скрестив
руки,не раскрывая учебника.Мы делали вид, что ничего не замечаем. В семь
часов он ушел, как обычно, - однако не попрощался с нами. Вот и вся история,
сударь, - заключил аббат с большим воодушевлением. - Прежде чем ввести вас в
курс дела,мы ожидали сообщений о том,какие меры примет инспектор лицея в
отношении этого субъекта поимени Фонтанен;нетсомнения втом,что его
просто исключат. Но сейчас, видя, как вы встревожены...
- Господин аббат,-прервал его г-н Тибо, переводя дыхание, как после
быстрого бега,-я в отчаянии,ничего другого не могу вам сказать!Когда
думаю о том, какие еще сюрпризы ожидают нас при таких задатках... Я просто в
отчаянии,-повторил он задумчиво,почти шепотом и застыл, вытянув вперед
шею иупершись руками в бедра.Веки его были опущены,и,если бы не едва
заметноеподергиваниенижнейгубы,прикрытойседеющимиусамиибелой
бородкой, могло показаться, что он спит.
- Негодяй! - крикнул он внезапно, устремляя вперед подбородок, и острый
взгляд,блеснувший из-за ресниц,убедительно показал, как можно ошибиться,
слишком доверяясь его кажущейся неподвижности. Он снова прикрыл глаза и всем
корпусом вопросительно повернулся кАнтуану.Молодойчеловек отозвался не
сразу; он уставился в пол, зажав в кулаке бороду и хмуря брови.
- Я сообщу в больницу, чтобы там меня завтра не ждали, - сказал он, - и
утром пойду поговорить с этим Фонтаненом.
- Утром?-повторил машинально г-нТибо.Онвстал.-Апока нам
предстоит бессонная ночь. - Он вздохнул и направился к дверям.
Аббат пошел следом. На пороге толстяк протянул священнику вялую руку.
- Я в отчаянии, - вздохнул он, не открывая глаз.
- Будем молить бога,чтобы он нам всем помог, - учтиво отозвался аббат
Бино.
Отец и сын молча прошли несколько шагов.Улица была пуста. Ветер утих,
потеплело. Было начало мая.
Господин Тибо подумал о беглеце."Хорошо хоть, что он не мерзнет, если
унего нетсейчас крова надголовой".Отволнения онощутил слабость в
ногах.Оностановилсяиобернулсяксыну.ПоведениеАнтуананемного
успокаивало его.Он любил своего старшего сына, гордился им, а в этот вечер
любил его особенно нежно,ибо усилилась его враждебность к младшему.Не то
чтобыонбылнеспособен любитьЖака;дай,малыш,хотькакую-топищу
отцовской гордости,и он пробудил бы в г-не Тибо нежность;но сумасбродные
выходки Жака всегда уязвляли еговсамое чувствительное место:они ранили
его самолюбие.
- Лишь бы только все обошлось без излишнего шума, - проворчал г-н Тибо.
Он приблизился к Антуану,и голос его дрогнул:- Я рад, что ты смог уйти с
дежурства на эту ночь, - сказал он. И сам испугался выраженных чувств.
Молодой человек, смущенный еще больше, чем отец, не отвечал.
- Антуан... Мой милый, я рад, что ты в этот вечер со мной, - шепнул г-н
Тибо и, наверно, впервые в жизни взял сына под руку.
II
Вэто жевоскресенье,вернувшись кполудню домой,г-жа де Фонтанен
нашла в прихожей записку от сына.
- Даниэль пишет,что Бертье оставляют его у себя завтракать, - сказала
она Женни. - Значит, тебя не было, когда он вернулся?
- Даниэль?-Девочка встала на четвереньки,чтобы достать забившуюся
подкресло собачонку.Онадолго неподнималась.-Нет,-сказала она
наконец, - я его не видела.
ОнасхватилаБлоху,прижалаеексебеобеимирукамии,осыпая
поцелуями, вприпрыжку побежала в свою комнату.
Она появилась перед завтраком.
- У меня болит голова. Я не хочу есть. Лучше полежу в темноте.
ГоспожадеФонтанен уложилаеевпостель,задернула шторы.Женни
свернулась под одеялом в клубок. Она никак не могла заснуть. Проходили часы.
Много раз задень г-жаде Фонтанен заглядывала кдочери,клала ей на лоб
прохладную руку.