- Ах вот вы где были, - сказала она и закурила.
Дети глядели на нее как завороженные.
Черный Чарльз встал.
- А у меня есть холодная грудинка, - провозгласил он. - Кому принести
кусочек?
На рождественской неделе Лида-Луиза начала петьповечерамвкафе
своего дяди. В понедельник вечером Радфорд и Пегги оба отпросились из дому
- в школу,на лекцию по гигиене. Так что они присутствовали при ее первом
выступлении.ЧерныйЧарльзусадил их за крайний столик у самого рояля и
поставил перед ними по бутылке ягодной воды,но они обаотволненияне
моглипить.Пеггинервнопостукивалазубамипокраюгорлышка своей
бутылки,а Радфорд до своей бутылки даже не дотронулся.Публика - атам
собралась молодежь, съехавшиеся на каникулы студенты - нашла, что "детишки
просто прелесть".Всеобращалинанихвнимание,другдругунаних
показывали.Часовв девять,когда народу набилось полно.Черный Чарльз
вдруг встал из-за рояля и поднялруку.Жестэтот,однако,невозымел
действия на веселую, празднично гомонящую публику, и тут Пегги, никогда не
отличавшаясяособойизысканностьюманер,обернуласьипронзительно
крикнула:"Тишевытам!",после чего за столиками наконец угомонились.
Чарльз особенно не распространялся.
- Уменягоститдочка сестры,Лида-Луиза,- объявил он,- и она
сейчас для вас споет.
После этого он сел, а Лида-Луиза вышла в своем желтом платье и встала
возле рояля.Публика вежливо похлопала, явно не ожидая ничего особенного.
Лида-Луизанаклониласькстолику Радфорда и Пегги,щелкнула пальцами у
Радфорда над ухом и спросила:"Никто меня не любит"?И они оба ответили:
"Да!"
Лида-Луиза спела эту песню,и все словно вверхдномперевернулось.
Пегги так плакала,что, когда Радфорд спросил ее, что с ней, и она сквозь
всхлипывания ответила:"Не знаю", он вдруг ни с того ни с сего сказал ей,
тоже сам не свой от волнения:"Я тебя очень люблю,Пегги!" - и тогда она
так разрыдалась, что пришлось ему отвести ее домой.
Наверное, сполгода выступала Лида-Луиза по вечерам в кафе у Черного
Чарльза.Но в конце концов,конечно же,ее услышал Люис Хэролд Медоуз и
увез к себе в Мемфис.Она поехала,хотя что-то не заметно было, чтобы ее
особенно волновали открывшиесяей"блестящиевозможности".Нопоехать
поехала.ПомнениюРадфорда,онапростодумалаотыскать кого-то или
хотела,чтобыкто-тоотыскалее.Мнеэтопредставляетсявполне
правдоподобным.
Но пока Эйджерсбург не потерял ее, местная молодежь ее превозносила и
боготворила.Почтивсепонималиейцену,ате,ктонепонимал,
притворялись,будто понимают.По субботам в городокпривозилизнакомых
поглядеть на нее. Те, кто пописывал для институтских газет, воспевали ее в
красноречивой прозе.
Те, кто пописывал для институтских газет, воспевали ее в
красноречивой прозе.А если в общежитиях кто-нибудь упоминал вразговоре
Вайолет Хенри,или Элис Мэй Старбек,или Присциллу Джордан, которые тоже
пели блюзы ислужилипредметомпоклонениямолодеживГарлеме,Новом
Орлеане или Чикаго,на этих бедняг смотрели презрительно,свысока. Раз в
вашем городе нет Лиды-Луизы,то и говорить с вами не о чем.Да и сами-то
вы не многого стоите.
В ответ на всю эту любовь и поклонениеЛида-Луизадержаласьочень,
оченьхорошо с эйджерсбургскими ребятами.Что бы и сколько бы раз подряд
ни просили они ее петь, она чуть улыбалась и говорила: "Славный мотив" - и
пела.
В один знаменательный субботний вечеракакой-тотипвсмокинге-
говорили,чтоонстудент из Йеля,- вышел,красуясь,прямо к роялю и
спросил у Лиды-Луизы:
- Вы случайно не знаете "Почтовый до Джексонвилля"?
Лида-Луиза быстро взглянула на него,потом поглядела внимательнееи
спросила в ответ:
- А вы где слыхали эту песню, молодой человек?
- Мне ее играл один парень в Нью-Йорке.
- Цветной? - спросила Лида-Луиза.
Студент нетерпеливо кивнул.
- Не Эндикотт Уилсон, не знаете?
- Не знаю я. Небольшого роста. С усиками.
Лида-Луиза кивнула.
- Он в Нью-Йорке сейчас? - спросила она.
- Почем я знаю,где он сейчас.Наверно,там...Так что ж, споете,
если вы ее знаете?
Лида-Луиза кивнула и сама уселась за рояль.Она сыграла имиспела
"Почтовый до Джексонвилля".
По словам тех,кто ее тогда слышал, это была очень хорошая песня, по
крайней мере с оригинальной мелодией.О незадачливом парне, у которого на
воротничке сорочки следы губной помады.Она пропела ее тогда доконцаи
больше,насколькозналРадфорд и насколько знаю я,не пела никогда.И
записана эта песня, если я не ошибаюсь, тоже не была.
Тут мынемногоуглубимсявисториюджаза.Лида-Луизапелав
знаменитомДжазовомцентре Люиса Хэролда Медоуза на Бийл-стрит в Мемфисе
неполных четыре месяца.(Начала в конце мая 1927 года и пела досентября
тогожегода.)Ноэто как считать:не во времени дело,а в человеке.
Лида-Луиза и двух недель не пропела на Бийл-стрит,как уже публикастала
выстраиватьсянаулицевочередизачасдоначалаее выступления.
Компании,выпускающие граммофонные пластинки,стали осаждать ее почтис
самого начала.За первый месяц выступлений на Бийл-стрит она еще и напела
девятьпластинок,втомчисле"Городулыбок","Смуглуюдевчонку",
"Парнишку под дождем", "Никто меня не любит" и "Словно в доме родном".
Все, кто имел хоть какое-то отношение к джазу - то есть кнастоящему
джазу,- приезжали ее послушать,пока она там выступала.