Я вышла замуж, живем с
мужемвВене,оншлетвамбольшой[216]привет.Еслипомните.Вы
познакомились с ним в "Шведском" кинотеатре.
Родители мои живут все там же, я часто их навещаю - наш дом неподалеку.
Миссис Шлоссер-Выу нееснимали комнату -умерлалетом от рака.Она
просиламеня переслать Вамграммофонныепластинки,которые Вы забыли при
отъезде,нодолго яне знала Вашегоадреса.Недавнояпознакомилась с
девушкой-англичанкой, Урсулой Хаммер, и она дала мне Ваш адрес.
Мы смужембудемчрезвычайно рады,еслиВы станете писатьнам(и
почаще!).
С самыми лучшими пожеланиями,
Ваш друг
Леа".
Нифамилиипо мужу,ни нового адреса она не указала.Неодин месяц
носиляэтописьмоповсюдуиперечитывал:тов баре,то вперерыве
баскетбольного матча, тона занятиях, тодома. Вконце концов, от долгого
пребыванияв моем бумажнике цветнойкожибумага тожестала пестрой,' и я
куда-то переложил письмо.
Примерно в тот час, когда в Вену вошли гитлеровские войска, я находился
по заданию геологоразведочной партии в Нью-Джерси, где, не очень-то утруждая
себя, пытался отыскать залежиизвестняка.После того, как Гитлерзахватил
Австрию, я частовспоминалЛеа.И не просто вспоминал. Если мне случалось
увидеть свежие газетныефотографии: венские евреи, стоя наколенях, чистят
тротуары,ятутжебросалсякстолувкомнатеобщежития,доставал
автоматический пистолет, неслышно выпрыгивал из окна на улицу - там уже ждал
моноплан сбесшумнымдвигателем,готовыйповелениюмоегоотважного и
безрассудно-прихотливогосердца отправиться вдальний полет.Я не из тех,
кто сидит сложа руки!..
В 1940году в конце летана вечеринке в Нью-Йоркеяпознакомилсяс
девушкой, котораяне только знала Леа, ноиучилась с ней в одной школе с
первого классадовыпускного. Я было подвинулейстул, ноона принялась
рассказывать окаком-то парне изФиладельфии - вылитом Гарри Купере. Потом
сказала, что уменябезвольный подбородок,потом -что терпетьне может
норковый мех.Потом - проЛеа.Дескать,оналибо уехалаизВены, либо
осталась.
Во время войны я служил в разведотряде при пехотной дивизии. В Германии
в мои обязанности входил опрос гражданских[217] лиц и военнопленных, среди
последнихпопадались иавстрийцы.Один фельдфебель, сказавшийся уроженцем
Вены (хотя я подозревал в нем баварца: мне так и мерещились короткие кожаные
штаны сбретельками подего серой формой)заронилкое-какуюнадежду. Но
выяснилось,чтозналоннеЛеа,аее однофамилицу.Ещеодинвенец,
унтер-офицер,стояпередомнойнавытяжку,рассказывалобужасных
измывательствах надевреями в Вене.
Вряд лимнеприходилось дотоле видеть
столь благородное, исполненное состраданием к безвинным жертвам лицо. Но все
же, любопытства ради,я велелемузакататьрукав.И на самом предплечье
увиделтатуировкусномеромгруппы крови-такуюносиливсематерые
эсэсовцы. Вскоре я вообще перестал задавать интересующие лично меня вопросы.
Кончилась война, испустя несколько месяцев мне довелось везти вВену
кое-какие документы. Жарким октябрьским утром мы еще с однимвоенным сели в
джип и на следующее утро - оновыдалось ещежарче -были уже вВене. Нам
пришлось ехать черезрусскуюзону,там наспродержалипятьчасов. Двое
караульных никак не могли налюбоватьсянашими наручными часами. Заподдень
попали мы в американскую зону, там-то и находилась улица, где некогда жили и
я, и Леа.
Ярасспрашивалпродавцавтабачномкиоскенауглу,аптекаря,
женщину-соседку(когдаяснейзаговорил,онаотнеожиданностидаже
подпрыгнула),мужчину,который уверял,что в 1936 годумы ехали с нимв
одномтроллейбусе.Двоесказалимне,чтоЛеанетвживых.Аптекарь
посоветовал обратиться к доктору Вайнштейну - тот только что возвратилсяиз
Бухенвальда, - даже дал мне его адрес.
Ясел в джип, и мыпоехали к штабу. Мой спутник, шофер, сигналил чуть
линекаждой девушке,амненескончаемодолгожаловалсяна армейских
дантистов.
Мыотвезли документы, я сел за руль джипа и ужеодин поехал к доктору
.Вайнштейну
Насвою старую улицуяпопалподвечер.У дома, гденекогда жил,
поставил машину Сейчас здесь были расквартированыофицеры. На первомэтаже
за столомсиделрыжий старшийсержант и чистилногти. Он поднялна меня
глаза, но,поскольку я небыл старше чином, взглядегосделался пустым и
равнодушным- в армии так смотрят часто. При другихобстоятельствах и я бы
тем же ответил.
- Что, никак нельзя заглянутьнаверх, хоть наминутку? Я здесь жил до
войны.
- Здесь, приятель, только для офицеров. [218]
- Да знаю. Я ж только на минутку.
- Никак нельзя, извини, - и он снова принялсячистить ногти перочинным
ножом.
- Мне б на минутку только, - повторил я.
Он спокойно отложил нож.
- Послушай, парень. Я пропускаю только тех, кто здесь живет, ясно? Могу
и пояснеесказать, если непонял. Да будь тыхоть сам Эйзенхауэр.У меня
приказ...- настолевдруг зазвонилтелефон,исержант осекся.Поднял
трубку,но глаз с меняне сводил. - Да, господин полковник.Я у телефона,
да, сэр... слушаюсь, сэр... Я велел капралу Сантини поставить их на лед. Сию
же минуту. Холодноевкуснее.Оркестр, по-моему, лучше посадить набалкон.
Тамвсего-тотрое... Да, сэр. Я передал майору Фольцу,онговорит,дамы
могут оставить пальто у негов кабинете.