Ну, иди же! А мне неохотасейчасидтивэту
чертову кухню.
МэриДжейнвстала,пошатнулась,выпрямилась и вышла из
комнаты. Вернулась она минуты через две, впереди бежала Рамона.
Бежала она, стуча пятками, стараясь какможногромчешлепать
расстегнутыми ботинками.
-- Ни за что не дает снять ботинки! -- сказала Мэри Джейн.
Элоиза,такинеподнявшисьс полу, лежала на спине и
сморкалась в платок. Не отнимая платка, она сказала Рамоне:
-- Ступай скажи Грэйс, пусть снимет стебяботы.Тыже
знаешь, что нельзя в ботинках...
-- Она в уборной, -- сказала Рамона.
Элоиза скомкала платок и с трудом села.
--Дайногу! -- сказала она. -- Нет, ты сядь, слышишь?..
Да не там, тут, тут... Ох, матерь божия!
Мэри Джейн ползала под столом на коленках, ища сигареты.
-- Слушай, знаешь, что случилось с Джимми? -- сказала она.
-- Понятия не имею. Другуюногу!Слышишь,другуюногу!
Ну!..
-- Попал под машину! -- сказала Мэри Джейн. -- Какой ужас,
правда?
-- А я видела Буяна с косточкой, -- сказала Рамона.
-- Что там с твоим Джимми? -- спросила ее Элоиза.
-- Его переехала машина, он умер. Я хотела отнять косточку
у Буяна, а он не отдавал...
--Дай-калоб,--сказалаЭлоиза.Она дотронулась до
лобика Рамоны: -- Да у тебя жар.Ступай,скажиГрэйс,чтобы
покормилатебянаверху.И сразу -- в кровать. Я потом приду.
Иди же, иди, пожалуйста. И забери свои ботинки.
Медленно, как на ходулях, Рамона прошагала к дверям.
-- Брось-ка мне сигаретку! -- попросила Элоиза. -- И давай
еще выпьем!
Мэри Джейн подала Элоизе сигаретку.
-- Нет, ты только подумай! Как она про этогоДжимми!Вот
это фантазия!
--Угу. Пойди-ка налей нам. А лучше неси бутылку сюда. Не
хочу я туда идти... Там так противно пахнет апельсиновым соком.
В пять минут восьмого зазвонил телефон.Элоизавсталас
кушеткиу окна и начала в темноте нащупывать свои туфли. Найти
их не удалось. В одних чулкахонамедленно,томнойпоходкой
направиласьктелефону.ЗвонокнеразбудилМэриДжейн --
уткнувшись лицом в подушку, она спала на диване.
-- Алло, -- сказала Элоиза в трубку, верхний светонане
включила.--Слушай, я за тобой не приеду. У меня Мэри Джейн.
Она загородила своей машиной выезд, аключанайтинеможет.
Невозможновыехать.Мыдвадцатьминут искали ключ -- в этом
самом, как его, в снегу, в грязи. Может,ДикиМилдредтебя
подвезут?--Онапослушала, потом сказала: -- Ах, так. Жаль,
жаль, дружок. Авыбы,мальчики,построилисьвшеренгуи
марш-маршдомой!Толькокомандуй:--Левой, правой! Левой,
правой! Тебя -- командиром! -- Она опять послушала.
-- Вовсея
неострю,--сказала она, -- ей-богу, и не думаю. Это у меня
чисто нервное. -- И она повесила трубку.
Обратно в гостиную она шла уже не так уверенно. Подойдяк
кушеткеуокна, она вылила остатки виски из бутылки в стакан;
вышло примерно с полпальца, а то и больше. Онавыпилазалпом,
передернулась и села.
КогдаГрэйсвключила свет в столовой, Элоиза вздрогнула.
Не вставая, она крикнула Грэйс:
-- До восьми не подавайте, Грэйс. Мистер Венглернемножко
опоздает.
Грэйсостановиласьна пороге столовой, лампа освещала ее
сзади.
-- Ушла ваша гостья?
-- Нет, отдыхает.
-- Та-ак, -- сказала Грэйс. -- Миссис Венглер,нельзябы
моемумужу переночевать тут? Места у меня в комнатке хватит, а
ему в Нью-Йорк до утра не надо, да и погода -- хуже нет.
-- Вашему мужу? А где он?
-- Да тут, -- сказала Грэйс, -- он у меня на кухне сидит.
-- Нет, Грэйс, ему тут ночевать нельзя.
-- Как вы сказали, мэм?
-- Ему тут ночевать нельзя. У меня не гостиница.
Грэйс на минуту застыла, потом сказала:
-- Слушаю, мэм, -- и вышла на кухню.
Элоиза прошла через столовую и поднялась по лестнице, куда
падал смутный отсвет из столовой. На площадкевалялсяРамонин
ботик. Элоиза подняла его и с силой швырнула через перила вниз.
Ботик с глухим стуком шлепнулся на пол.
ВРамонинойдетской она включила свет, крепко держась за
выключатель, словно боялась упасть. Таконапостояламинуту,
уставившисьна Рамону. Потом выпустила выключатель и торопливо
подошла к кроватке.
-- Рамона! Проснись! Проснись сейчас же!
Рамона спала на самом краешке кроватки, почти свесив задик
через край. На столике, разрисованном утятами, лежалистеклами
вверх очки с аккуратно сложенными дужками.
-- Рамона!
Девочкапроснуласьсиспуганнымвздохом.Онашироко
раскрыла глаза и тут же сощурилась:
-- Мам?
-- Ты же сказала, Джимми Джиммирино умер,чтопопалпод
машину?
-- Чего?
-- Слышишь, что я говорю? Почему ты опять спишь с краю?
-- Потому.
--Почему "потому", Рамона, я тебя серьезно спрашиваю, не
то...
-- Потому что не хочу толкать Микки.
-- Кого-о?
-- Микки, -- сказалаРамонаипочесаланос:--Микки
Микеранно.
Голос у Элоизы сорвался до визга:
-- Сию минуту ложись посередке! Ну!
Рамона испуганно уставилась на мать.
--Ах,так!--ИЭлоизасхватилаРамону на ножки и,
приподняв их,нетоперетащила,нетоперебросилаеена
серединукровати.Рамонанесопротивлялась, не плакала, она
дала себя передвинуть, но сама не пошевельнулась.