Она жадно
всматривалась куда-то в даль, как все, кто пытается вспомнить кошмарный сон.
Подглазамиу нее были круги, и другие, менее заметные признаки говорили о
том, что молодую девушку грызет тревога, но ни от кого не могло бы укрыться,
что перед ним - самаянастоящаякрасавица.Унеебыла прелестная кожа и
тонкие,неповторимыечертылица.Глазаунеебылипримерно такого же
потрясающе синего цвета, как у Зуи, только шире расставлены - каки
положено, разумеется, глазам девушки - и,чтобыпонять их выражение, в них
ненадобыловглядыватьсячасами, как в глаза Зуи. Года четыре назад, на
выпускномвечере,еебратБаддимрачнопредрексамомусебе, пока она
улыбаласьемусосцены,что она, вполне возможно, в один прекрасный день
возьмет да и выйдет за чахоточного. Значит, и это тоже было в ее глазах.
- Господи,всевспомнила!-сказалаона.-Просто ужас! Я сидела в
каком-топлавательномбассейне,итамсобраласьцелаятолпа,иони
заставлялименянырятьзабанкой кофе "Медалья д'Оро", которая лежала на
дне.Стоило мне только вынырнуть, как они заставляли меня нырять обратно. Я
плакалаивсемимповторяла:"Выведьтожевсе в купальных костюмах.
Поныряйте и вы хоть немножко!" - ноонитолькохохотали и перебрасывались
такими ехидными словечками, а я опять ныряла.- Онасновапередернула
плечами.- Две девчонки из моей комнаты тоже там были. Стефани Логан и другая
- я ее почти не з_н_а_ю, только мне ее всегда ужасно ж_а_л_к_о, потому что у
неетакоежуткоеимя. Шармон Шерман. Они вдвоем держали громадное весло и
все время старались с_т_у_к_н_у_т_ь меня, как только я вынырну.- Фрэннина
минуту закрыла руками глаза.- Фу! - Она потрясла головой. Немного подумала.-
Единственный,ктобылвэтомсне н_а с_в_о_е_м м_е_с_т_е, это профессор
Таппер.Онбылединственныйчеловек,которыйменя и вправду терпеть не
может, я точно знаю.
- Ах,терпетьнеможет? Очень интересно.- Зуи не выпускал сигару изо
рта.Онвынулееимедленнопокаталмеждупальцами,точь-в-точь как
толковательснов,которыйне все еще услышал и ждет новых фактов. Вид у
него был очень довольный.- Апочему он терпеть тебя не мо жет? Нужна полная
откровенность, вы понимаете, иначе я связан по рукам..
- Онменяне выносит, потом) что я числюсь в его дурацком семинаре по
религии,и я никогда не могла улыбнуться ему в ответ, как бы он ни расточал
своеоксфордскоеобаяние. Он тут у нас на время, из Оксфорда, по лендлизу,
чтоли, и он такой жуткий старый самодовольный притворяшка, а волосы у него
торчатдикойбелойкопной.По-моему,онперед лекцией бежит в туалет и
взбивает их там - нет,честное слово. А на предмет ему наплевать. Он только
самсебе интересен. Все, кроме этого, ему безразлично. Ну ладно, это бы еще
ничего - тоестьничегоу_д_и_в_и_т_е_л_ь_н_о_г_о,- если бы он не донимал
нас идиотскими намеками на то, что он - ПолноценныйЧеловекичтонам,
щенкам, повезло, что он сюда приехал.
- Фрэнни поморщилась.- Единственное, на
что у него хватает истинного вдохновения - если не считать хвастовства,- это
нато,чтобыпоправлятьтебя,еслитыспутаешьсанскритспали. Он
з_н_а_е_т,чтоя его видеть не могу! Посмотрел бы ты, какие рожи я корчу у
него за спиной.
- А что он делал возле бассейна?
- Втом-то и дело! Ничего! То есть ничего! Он просто стоял, улыбался и
н_а_б_л_ю_д_а_л. Он был самый противный из всех.
Зуи,глядянанеесквозьклубысигарногодыма, сказал совершенно
спокойно:
- У тебя жуткий вид, знаешь? Фрэнни широко раскрыла глаза.
- Тымогбывсе утро просидеть здесь и не говорить об этом,- сказала
она. И прибавила, подчеркивая каждое слово: - Только не принимайся за меня с
утра пораньше, пожалуйста, Зуи. Я серьезно прошу, понимаешь?
- Никто,брат, за тебя не принимается,- сказал Зуи тем же бесстрастным
голосом.- Просто ты сегодня жутко выглядишь, и все. Почему бы тебе не съесть
чего-нибудь? Бесси говорит, что у нее там есть куриный бульон, так что...
- Если кто-нибудь еще раз мне скажет про этот куриный бульон...
НоЗуиужеотвлекся.Он смотрел на освещенный солнцем плед, который
прикрывал ноги Фрэнни до колен.
- Этокто такой? - сказал он.- Блумберг? - Он вытянул палец и несильно
ткнул в довольно большой и странно подвижный бугорок под пледом.- Блумберг?
Ты, что ли?
Бугорок зашевелился. Фрэнни тоже не сводила с него глаз.
- Немогуотнего отделаться,- сказала она.- Он просто б_е_з_у_м_н_о
меня полюбил ни с того ни с сего.
ПодталкиваемыйпальцемЗуи,Блумбергрезкопотянулся,потомстал
медленнопробиватьсянаружу,к коленям Фрэнни. Не успела его простодушная
мордапоявитьсянасвет, на солнышко, как Фрэнни схватила его под мышки и
прижала к себе.
- Доброе у_т_р_о, мой милый Блумберг! - сказала она и горячо поцеловала
его между глаз. Он неприязненно заморгал.- Доброеутро,старый,толстый,
грязный котище. Доброе утро, доброе утро, доброе утро!
Онаосыпалаегопоцелуями,ноникакойответнойласкиот него не
дождалась. Он сделал отчаянную, но безуспешную попытку вырваться и уцепиться
за ее плечо. Это был очень крупный, серый в пятнах "холощеный" кот.
- Смотри,как он ласкается,- удивилась Фрэнни.- Никогда в ж_и_з_н_и он
так не ласкался.
ОнавзглянуланаЗуи,ожидая,должнобыть, согласия, но Зуи курил
сигару с невозмутимым видом.
- Погладьего, Зуи! Посмотри, какой он славный. Ну, п_о_г_л_а_д_ь его.
Зуипротянулрукуипогладил выгнутую спину Блум-берга раз, другой,
потомвстал с кофейного столика и побрел через всю комнату к роялю, лавируя
средивещей.Рояль с высоко поднятой крышкой, во всей своей чернола-ковой,
стейнвейновской мощи возвышался напротив дивана, а табуретка - почтипрямо
напротивФрэнни.Зуиосторожноопустилсянатабуретку,потомс явным
интересом взглянул на ноты, раскрытые на пюпитре.