Ради всего святого, будь благоразумен.
Кстати,сегодняуменясвободныйдень.Яведучестный календарь
невротика,исегодняисполнилосьровнотригодастех пор, как Симор
покончилссобой.Ятебеникогданерассказывал,чтобыло,когда я
отправилсявоФлориду,чтобы привезти тело домой? В самолете я ревел, как
дурак,битыхпятьчасовподряд. Старательно поправляя занавеску время от
времени, чтобы никто не видел меня с той стороны салона - вкреслерядом
никого,славабогу, не было. Минут за пять до приземления я услышал, о чем
говорят люди, сидевшие позади меня. Говорила женщина с изысканно-светскими и
мяукающимиинтонациями:"...инас_л_е_д_у_ю_щ_е_еу_т_р_о, представьте
себе,они выкачали целую пинту гноя из ее прелестного юного тела". Больше я
нисловане запомнил, но, когда я выходил из самолета и Убитая Горем Вдова
встретиламеня вся в трауре от самого модного портного, у меня на лице было
НеподобающееВыражение.Яухмылялся.Вотточнотакже я чувствую себя
сегодня,ибезвсякойвидимойпричины.Я чувствую вопреки собственному
здравому смыслу, что где-то совсем рядом - может,в соседнем доме - умирает
настоящийпоэт, но где-то еще ближе выкачивают жизнерадостную пинту гноя из
еепрелестногоюноготела,инемогу же я вечно метаться между горем и
величайшим восторгом.
Впрошломмесяцедекан Говнэк {Фрэнни приходит в телячий восторг при
одномзвукеегоимени)обратился ко мне со своей благосклонной улыбкой и
бичомизгиппопота-мовойкожи,такчтотеперьякаждую пятницу читаю
преподавателямфакультета, их женам и нескольким угнетающе глубокомысленным
студентамлекции о Дзен-буд дизме и Махаяне. Нимало не сомневаюсь, что этот
подвигобеспечит мне со временем кафедру Восточной Философии в Преисподней.
Главное, что я теперь бываю в университете не четыре, а пять раз в неделю, а
так как я еще работаю по ночам и в выходные дни, то у меня почти не остается
временинасобственныемысли.Изэтихжалобтыпоймешь,что я очень
беспокоюсь о тебе и о Фрэнни, когда выдается свободная минутка, но далеко не
такчасто,какмне бы хотелось. Вот что я хочу тебе, собственно, сказать:
письмоБессинеимеетпочтиникакого отношения к тому, что я сижу среди
целогофлотапепельници пишу тебе. Она еженедельно поставляет мне свежую
экспресс-информацию о тебе и о Фрэнни, а я ни разу и пальцем не пошевельнул,
так что дело не в этом. Причина в том, что произошло со мной сегодня в нашем
универсальноммагазине. (С красной строки начинать не собираюсь. От этого я
тебяизбавлю.) Я стоял возле мясного прилавка, ожидая, пока нарубят бараньи
отбивные.Рядомстояламолоденькая мама с маленькой дочкой. Девчушке было
года четыре, и она от нечего делать прислонилась спиной к стеклянной витрине
исталаснизу вверх разглядывать мою небритую физиономию. Я ей сказал, что
она,пожалуй,самая хорошенькая из всех маленьких девочек, которых я видел
сегодня.Онапринялаэтокакдолжноеикивнула.
Онапринялаэтокакдолжноеикивнула.Я сказал, что у нее,
наверно,отжениховотбою нет. Она опять кивнула. Я спросил, сколько же у
нее женихов. Она подняла два пальца. "Двое!- сказаля.-Даэто целая куча
женихов.Акак их зовут, радость моя?" И она мне сказала звонким голоском:
"Б_о_б_б_и и Д_о_р_о_т_и". Я схватил свою порцию отбивных и бросился бежать.
Именно это и заставило меня написать тебе письмо - этопреждевсего,а не
настойчивыепросьбыБесси написать о научных степенях и актерской карьере.
Да,именноэто,иещестихотворение,хокку,котороея нашел в номере
гостиницы,гдезастрелилсяСимор.Онобылонаписанокарандашомна
промокашке:"Вместотогочтобывзглянуть на меня // Девочка в самолете//
Повернула голову своей куклы". Вспоминая об этих двух девочках, я вел машину
домой от универмага и думал, что наконец-то я смогу написать тебе, почему мы
с С. взялись воспитывать тебя и Фрэнни так рано и так решительно. Мы никогда
не пытались вам это объяснить словами, и мне кажется, что пора одному из нас
этосделать.Новоттеперь я не уверен, что сумею. Маленькая девчушка из
мясногоотделаисчезла,иянемогу ясно увидеть вежливое лицо куклы в
самолете,Ипривычный ужас заделаться профессиональным писателем, знакомый
смрадсловес, преследующий его, уже начинает гнать меня от стола. Но все же
мне кажется, что надо хотя бы попытаться - слишком уж это важно.
Разницаввозрастев нашей семье всегда некстати и без необходимости
усложнялавсенашипроблемы. Между С. и близнецами или между Бу-Бу и мной
особой разницы не чувствовалось, а вот между двумя парами - ты и Фрэнни, и я
с С.- это было. Мы с Симором были уже взрослыми - Симор давно кончил колледж
- ктомувремени,когдаты и Фрэнни научились читать. На этой стадии нам
даже не очень хотелось навязывать вам своих любимых классиков - покрайней
мере,нетакнастойчиво,какблизнецам и Бу-Бу. Мы знали, что того, кто
родилсядляпознания,не оставишь невеждой, и в глубине души, конечно, мы
этогоинехотели,нонасбеспокоило,дажепугало, то статистическое
изобилиедетей-педантовиакадемическихмудрил,которыевырасталиво
всезнаек, толкущихся в университетских коридорах. Но важнее, намного важнее,
Симоруженачалэтопонимать(ая с ним согласился, насколько мне была
доступнаэтамысль),чтообразование, как его ни назови, будет сладко, а
может,иещесладостнее,еслиего начинать не с погони за знаниями, а с
погони,каксказалбыпоследовательДзен-буддизма, за незнанием. Доктор
Судзуки где-то говорит, что пребывать в состоянии чистого сознания - сатори
- это значит пребывать с Богом до того, как он сказал: "Да будет свет". Мы с
Симором думали, что сделаем доброе дело, если будем держать подальше от тебя
иотФрэнни,покрайнеймере, до тех пор пока это в наших силах, и этот
свет, и множество световых эффектов низшего порядка - искусства,науки,
классиков,языки,покавыобахотябы не представите себе то состояние
бытия,когдадухпостигаетисточник всех видов света.