Иприходиттакойчудик,всена нем аккуратно,
рубашечка,галстучеквполоску, и начинает с полчаса терзать Тургенева. А
потом,когдатебеТургеневиз-занегосовсемопротивел,онначинает
распространятьсяпроСтендаляилиещепрокого-нибудь,о ком он писал
диплом.По нашему университету их бегает человек десять, портят все, за что
берутся, и все они до того талантливые, что рта открыть не могут - прости за
противоречие.Яхочу сказать, если начнешь им возражать, они только глянут
на тебя с таким снисхождением, что...
- Слушай,втебясегодняпрямокакой-то бес вселился! Да что это с
тобой, черт возьми?
Фрэннибыстростряхнулапепелс сигаретки, потом пододвинула к себе
пепельницу.
- Прости.Ясегодня плохая, - сказала она. - Я всю неделю готова была
все изничтожить. Это ужасно. Я просто гадкая.
- По твоему письму этого никак не скажешь...
Фрэннисерьезно кивнула. Она смотрела на маленького солнечного зайчика
величиной с покерную фишку, игравшего на скатерти.
- Я писала с большим напряжением, - сказала она.
Лейн что-то хотел сказать, но тут подошел официант, чтобы убрать пустые
бокалы. - Хочешь еще выпить? - спросил Лейн у Фрэнни.
Ответанебыло.Фрэннисмотреланасолнечноепятнышкостаким
упорством, будто собиралась лечь на него.
- Фрэнни, - сказал Лейн терпеливым голосом, ради официанта. - Ты хочешь
мартини или что-нибудь еще? Она подняла глаза.
- Извини,пожалуйста.-Онавзглянуланапустыебокалывруках
официанта. - Нет. Да. Не знаю.
Лейн засмеялся, тоже специально для официанта.
- Ну, так как же? - спросил он.
- Да, пожалуйста. - Она немного оживилась.
Официант ушел. Лейн посмотрел ему вслед, потом взглянул на Фрэнни. Чуть
приоткрывгубы,онамедленностряхивалапепелссигаретывчистую
пепельницу,которуюпоставилофициант.Лейнпосмотрел на нее с растущим
раздражением.Очевидно,его и обижали, и пугали проявления отчужденности в
девушке,к которой он относился всерьез. Во всяком случае, его, безусловно,
беспокоилото,что блажь, напавшая на Фрэнни, может изгадить им весь конец
недели. Он вдруг наклонился к ней, положив руки на стол, - надоже,черт
побери, наладить отношения, - но Фрэнни заговорила первая.
- Я сегодня никуда не гожусь, - сказала она, - совсем скисла.
ОнапосмотреланаЛейна,какначужого,вернее,какна рекламу
линолеумаввагоне метро. И опять ее укололо чувство вины, предательства -
очевидно,сегодняэто было в порядке вещей, и, потянувшись через стол, она
накрылаладонью руку Лейна. Но, тут же отняв руку, она взялась за сигарету,
лежавшую в пепельнице.
- Сейчас пройдет, - сказала она, - обещаю.
Онаулыбнулась Лейну, пожалуй вполне искренне, и в эту минуту ответная
улыбкамоглабыхотьнемногосмягчить все, что затем произошло.
Но Лейн
постаралсянапуститьнасебяособое равнодушие и улыбкой ее не удостоил.
Фрэнни затянулась сигареткой.
- Если бы раньше сообразить, - сказала она, - и если бы я, как дура, не
влипла в этот дополнительный курс, я б вообще бросила английскую литературу.
Сама не знаю. - Она стряхнула пепел, - Мне до визгу надоели эти педанты, эти
воображалы, которые все изничтожают... - Онавзглянулана Лейна. - Прости.
Большенебуду.Честноеслово...Просто, не будь я такой трусихой, я бы
вообщев этом году не вернулась в колледж. Сама не знаю. Понимаешь, все это
жуткая комедия.
- Блестящая мысль. Прямо блеск. Фрэнни приняла сарказм как должное.
- Прости, - сказала она.
- Может, перестанешь без конца извиняться? Вероятно, тебе не приходит в
голову,чтотыделаешьсовершеннодурацкиеобобщения.Еслибывсе
преподавателианглийскойлитературытаквсеизничтожали, было бы совсем
другое...
НоФрэнниперебилаегоеле слышным голосом. Она смотрела поверх его
серого фланелевого плеча незрячим далеким взглядом.
- Что? - переспросил Лейн.
- Ясказала-знаю.Ты прав. Я просто не в себе. Не обращай на меня
внимания.
Но Лейн никак не мог допустить, чтобы спор окончился не в его пользу.
- Футы,черт,-сказал он, - в любой профессии есть мазилы. Это же
элементарно.И давай забудем про этих идиотов-ассистентов хоть на минуту. -
Он посмотрел на Фрэнни. - Ты меня слушаешь или нет?
- Слушаю.
- Увас там, на курсе, два лучших в стране преподавателя, черт возьми.
Мэнлиус.Эспозито.Богмой,даесли бы их сюда, к нам. По крайней мере,
они-то хоть поэты, и поэты без дураков.
- Вовсе нет, - сказала Фрэнни. - Это-то самое ужасное. Я хочу сказать -
вовсеонинепоэты.Просто люди, которые пишут стишки, а их печатают, но
никакие они не п_о_э_т_ы. - Онарастеряннозамолчалаи погасила сигарету.
Сталозаметно,чтоона все больше и больше бледнеет. Вдруг даже помада на
губах стала светлее, словно она промакнула ее бумажной салфеткой. - Давай об
этом не будем, - сказалаонапочтибеззвучно,растираясигаретув
пепельнице. - Ясовсемнев себе. Испорчу тебе весь праздник. А вдруг под
моим стулом люк и я исчезну?
Официант подошел быстрым шагом и поставил второй коктейль перед каждым.
Лейн сплел пальцы, очень длинные, тонкие - иэтобылооченьзаметно,-
вокруг ножки бокала.
- Ничеготы не испортишь, - сказал он спокойно. - Мне просто интересно
узнать,чтоты понимаешь под всей этой чертовщиной. Разве нужно непременно
бытькакой-то б_о_г_е_м_о_й или помереть к чертям собачьим, чтобы считаться
н_а_с_т_о_я_щ_и_м п_о_э_т_о_м? Тебе кто нужен - какой-нибудьшизикс
длинными кудрями?
- Нет.Толькодавайнебудем об этом. Прошу тебя. Я так гнусно себя
чувствую, и меня просто...
- Буду счастлив бросить эту тему, буду просто в восторге.