Мне кажется что можно опустить деньичисло.
Достаточно сказать, что все записи, по-моему, сделаны вфортеМонмаутв
конце 1941 года и в начале 1942 года, за несколько месяцевдотого, как
был назначен день свадьбы.
"Во время вечерней проверки было очень холодноивсе-такиводном
только нашем взводе шестерым стало дурно, покаоркестрбезконцаиграл
"Звездное знамя". Должнобыть, человекуснормальнымкровообращением
непереносимо стоять в неестественной позе по команде"Смирно! ", особенно
если держишь винтовку на караул. У меня, наверно, нетникровообращения,
ни пульса. В неподвижности я как дома. Темп "Звездногознамени"созвучен
мне в высшей степени. Для меня это ритм романтического вальса.
После проверки получили увольнительныедополуночи. Всемьчасов
встретилсясМюриельвотеле"Билтмор". Дверюмочки, двабуфетных
бутерброда с рыбой. Потомейзахотелосьпосмотретькакой-тофильмс
участием Грир Гарсон. Смотрел на не в темноте, когдасамолетсынаГрир
Гарсон не вернулся на базу. Рот полуоткрыт. Поглощена, встревожена. Полное
отождествление себя с этой метро-голдвин-майеровской трагедией. Мне было и
радостно, и жутко. Как я люблю ее, как мне нужно ее бесхитростноесердце.
Она взглянула на меня, когда дети в фильмепринестиматерикотенка. М.
восхищалась котенком, хотела, чтобы я тоже восхищался им. Даже в темноте я
чувствовал ее обычную отчужденность, этовсегдатак, когдаянемогу
беспрекословно восхищаться тем же, чем она. Потом, когда мы что-то пилив
буфете на вокзале, она спросила меня: "Правда, котенок-прелесть? "Она
уже больше не говорит "чудненький". И когда это я успел такнапугатьее,
что она изменила своей обычнойлексике? Ая, педантнесчастный, стал
объяснять, как Р. -Г. Блайтс определяетчтотакоесентиментальность: мы
сентиментальны, когда уделяем какому-то существу больше нежности, чемему
уделил господь бог. И добавил (поучительно? ), что бог, несомненно, любит
котят, но, по всей вероятности, безкалошекналапках, каквцветных
фильмах. Этухудожественнуюдетальонпредоставляетсценаристам. М.
подумала, как будто согласилась со мной, ноейэта"мудрость"былане
очень-то по душе. Она сидела, помешивая ложечкой питье, и чувствовала себя
отчужденной. Она тревожится, когдаеелюбовькомнетоприходит, то
уходит, то появляется, то исчезает. Она сомневается в ее реальности просто
потому, что эта любовь не всегда весела и приятна, как котенок. Одинбог
знает, как мне это грустно. Как человек ухитряется словами обесценитьвсе
на свете".
"Обедал сегодня у Феддеров. Оченьвкусно. Телятина, пюре, фасоль
отличный свежий салатсуксусомиоливковыммаслом. СладкоеМюриель
приготовила сама: что-то вроде пломбира со сливкамиисверхумалина. У
меня слезы выступили на глазах. (Сайгепишет: "Незнаюпочему? \\Но
благодарность \\ Всегда слезамисветлымитечет". )Околоменянастол
поставили бутылку кетчупа.
Видно, Мюриель рассказала миссис Феддер, чтоя
все поливаю кетчупом. Яготовотдатьмногое, лишьбыподслушатькак
Мюриель воинственно заявляет своей маме, что да, он дажезеленыйгорошек
поливает кетчупом. Девочка моя дорогая...
ПослеобедамиссисФеддерзаставиланасслушатьтусамую
радиопередачу. Ее энтузиазм, ее увлечение этими передачами, особенно тоска
по темдням, когдавыступалимысБадди, вызываетвомнечувство
неловкости. Сегодня вечером программу передавали с какой-то морскойбазы,
чуть-ли не из Сан-Диего. Слишком много педантичных вопросов иответов. У
Фрэнни голос насморочный. Зуи слегка рассеян, но блистателен. Конферансье
заставил их говорить про жилищное строительство, и маленькая дочкаБерков
сказала, что она ненавидит одинаковые дома - она говорила протедлинные
ряды стандартных домиков, какие строятпоплану. Зуисказал, чтоони
"очень милые". Он сказал, что было бы очень мило прийти домой иоказаться
не в том домике. И по ошибке пообедать не с теми людьми, и спать не втой
кроватке, и утром со всеми попрощаться, думая, что это твое семейство. Он
сказал, что ему даже хотелосьбы, чтобывселюдинасветевыглядели
совершенно одинаково. Тогда каждый думал бы, что вон идетегожена, или
его мама, или папа, и люди все время обнимались бы и целовались без конца,
и это было бы "очень мило".
Весь вечер я был невыносимо счастлив. Когда мы сидели вгостиной, я
восхищался простотой отношений Мюриель с матерью. Это такпрекрасно. Они
знают слабости друг друга, в особенностивсветскойбеседе, иглазами
попадают друг другу знаки. Миссис Феддер предостерегаетМюриельвзглядом
если она в разговоре проявляетнетот"литературный"вкус, аМюриель
следит, чтобы мать не слишком ударялась в многословие и пышный слог. Споры
не грозят перейти в постоянный разлад, потому что ониМатьиДочь. Это
такое потрясающее, такое прекрасное явление. Нобываютминуты, когдая
сижу словно околдованный и вдруг начинаю мечтать, чтобы мистер Феддер тоже
принял участие в разговоре. Подчас мне это просто необходимо. А то, когда
я вхожу в их дом, мне, по правде сказать, иногда кажется, чтояпопалв
какой-то светский женский монастырьнадвеперсоны, гдецаритвечный
беспорядок. Иногда перед уходом у меня появляется такое чувство, будтоМ.
и ее мама напихали мне полные карманы всяких флакончиков, тюбиков с губной
помадой, румяна, всяких сеточек для волос, кремов от пота и такдалее. Я
чувствую себя бесконечно им обязанным. но мы не знаю, что делатьсэтими
воображаемыми дарами"
"Сегодня нам не сразу выдали увольнительные послевечернейповерти,
потому что кто-товыронилвинтовку, когданасинспектировалприезжий
британский генерал. Я пропустил поезд 5. 52 и на час опоздал на свиданиес
Мюриель. Обед в китайском ресторане на Пятьдесятвосьмойулице. Мюриель
раздражена, весь обед чуть не плачет -видно, по-настоящемунапуганаи
расстроена. Ее мать считает, что я шизоидный тип. Очевидно, онаговорила
обо мне со своим психоаналитиком, и он с нейполностьюсогласен.