Тебе-то легко говорить, не с тобой приключилось.
- А лучше, еслибытвоейсделалребенкакакой-нибудьоткормленный
племенной бык из немцев?
- Ну это уж, конечно, нет.
- Вот видишь.
- Моглабы,кажется,меняподождать,-смущенносказалБернгард
вполголоса.
Плешивый пожал плечами.
- Кто ждет, а кто и нет. Нельзя жетребоватьвсего;еслигодамине
бываешь дома!
- А ты женат?
- Бог миловал.
- И вовсе русские не арийцы, - вдруг заявил человек, похожий на мышь, у
него было острое лицо и маленький рот. Он до сих пор молчал.
Все посмотрели на него.
- Нет, ты ошибаешься, - возразил плешивый. - Арийцы. Унасжебылс
ними договор.
- Они -ублюдки,большевистскиеублюдки.Авовсенеарийцы.Это
установлено.
- Ошибаешься. Поляки, чехи и французы - вот те ублюдки.Арусскихмы
освобождаем от коммунистов. И они арийцы. Конечно,исключаякоммунистов.
Ну, разумеется, не господствующие арийцы. Просто рабочие арийцы. Но ихне
истребляют.
Мышь растерялась.
- Да они же всегда были ублюдками, - заявила она. - Я знаю точно. Явные
ублюдки.
- Теперь все уже давно переменилось, как с японцами. Японцы теперь тоже
арийцы, с тех пор как сделались нашими союзниками. Желтолицые арийцы.
- Вы оба заврались, - заявил необыкновенно волосатый бас. - Русскиене
были ублюдками, пока у нас с ними был пакт. Зато они стали ими теперь. Вот
как обстоит дело.
- Ну, а как же тогда ему быть с ребенком?
- Сдать, - сказала Мышьсособойавторитетностью.-Безболезненная
смерть. Что же еще?
- А с женой?
- Это уж дело начальства. Поставятклеймо,головуобреютнаголо,а
потом - концлагерь, тюрьма или виселица.
- Ее до сих пор не трогали, - сказал Бернгард.
- Вероятно, еще не знают.
- Знают. Моя мать сообщила куда следует.
- Значит,иначальствонепутевое,расхлябаннее.Людиразложились,
значит, им и место в концлагере. Или на виселице.
- Ах, оставь ты меня в покое, - вдруг обозлился Бернгард и отвернулся.
- В конце концов, может, француз-этовсе-такибылобылучше,-
заметилплешивый.-Онитольконаполовинуублюдки-поновейшим
исследованиям.
- Они - выродившаяся промежуточная раса... - Бас посмотрел наГребера.
Гребер уловил на его крупном лице легкую усмешку.
Какой-то парень с цыплячьей грудью, беспокойно бегавший покомнатена
кривых ногах, вдруг остановился.
- Мы - раса господ, - заявил он, - а все остальные - ублюдки, это ясно.
Но кто же тогда обыкновенные люди?
Плешивый помолчал, размышляя.
- Шведы, - сказал он наконец. - Или швейцарцы.
- Да нет, дикари, - заявил бас, - конечно, дикари.
- Белых дикарей больше не существует, - возразила Мышь.
- Разве? - И бас пристально посмотрел на нее.
Гребер задремал. Он слышал сквозь сон, как остальные опять заговорили о
женщинах.
Он слышал сквозь сон, как остальные опять заговорили о
женщинах.НоопытГреберабылтутневелик.Расистскиетеории,
проповедуемые в его отечестве, не вязались с его представлениями олюбви.
Ему претило думать о принудительномотборе,обовсякихродословных,о
способности к деторождению. Он был солдатомиимелделовсеголишьс
несколькими проститутками в тех странах,гдевоевал.Онибылитакже
практичны, как и немки из Союзагерманскихдевушек.Ноотпроституток
этого хоть требовало их ремесло.
Люди получилиобратносвоивещииоделись.Ивдругсталиопять
рядовыми, ефрейторами, фельдфебелями и унтер-офицерами. Человек срусским
ребенком оказался унтер-офицером. Бас - тоже. Мышь -солдатомнестроевой
части. Увидев, что здесь много унтер-офицеров, она стушевалась.
Гребер стал разглядывать свой мундир. Он был еще теплый и от него пахло
кислотами. Под пряжками помочей Гребер обнаружилколониюукрывшихсятам
вшей. Но они передохли, задушенные газом. Он соскреб их. Из санпропускника
людейповеливбарак.Офицеризнационал-социалистскогоруководства
произнес речь. Он стал на возвышение, над которым висел портрет фюрера,и
принялсяобъяснятьим,чтосейчас,когдаонивозвращаютсявсвое
отечество, они несут громадную ответственность. Ни словаотом,сколько
они пробыли на фронте.Нисловаорасположениивойск,оместностях,
частях, передвижениях; никакихназваний.Вездеполношпионов.Поэтому
главное - молчание. Болтуна ждет суровая кара. Критика помелочам-это
тоже государственная измена. Войну ведет фюрер, а онзнает,чтоделает.
Дела нафронтеидутблестяще,русскиеистекаюткровью;онипонесли
чудовищные потери, мы готовимсякконтрнаступлению.Снабжениеармии-
первоклассное, дух войск-превосходный.Иещераз:есливыбудете
упоминать о каких-либо пунктах или о расположениивойск-помните:это
государственная измена. Нытье - тоже.
Офицер сделал паузу. Потомзаявилсовсемдругимтоном,чтофюрер,
несмотря на чудовищную занятость, печетсяобовсехсвоихсолдатах.Он
хочет, чтобыкаждыйотпускникотвездомойподарок,поэтомувсеони
получали пакеты спродовольствием.Пустьпередадутсвоимсемьям,как
доказательство, что солдатам на фронте живется хорошоионидажемогут
привозить домой подарки.
- Всякий, кто откроет пакетвпутиисамсъестчто-нибудь,будет
наказан. Контроль на станции назначения немедленноэтообнаружит.Хайль
Гитлер!
Они стояли навытяжку. Гребер ждал, что сейчас запоют "Германию" и песнь
о Хорсте Весселе:третийрейхпрославилсясвоимипеснями.Ноничего
подобного не произошло. Раздалась команда:
- Отпускники, едущие в Рейнскую область, три шага вперед!
Вышло несколько человек.