Когдаонипромчались
мимо, пассажиры автобуса посмотрели им вслед. Все молчали. За всюпоездку
почти никто слова не вымолвил. Только маленькая девочка смеялась ииграла
в проходе. Лет двух, не больше; в белокурых волосахдевочкибылголубой
бант.
Гребер увидел первые улицы. Они оказались целы и невредимы. Он вздохнул
с облегчением. Автобус, тарахтя по камням, провез его еще немного ичерез
несколько минут остановился.
- Выходить! Всем!
- Где мы? - спросил Гребер своего соседа.
- На Брамшештрассе.
- Разве автобус дальше не пойдет?
- Нет.
Сосед сошел. Гребер последовал за ним.
- Я в отпуск приехал, - сказал он. - Первый раз за два года. - Нужно же
было хоть кому-нибудь сказать об этом.
Сосед посмотрел на Гребера.Налбуунегобылсвежийшрам,двух
передних зубов не хватало. - Вы где живете?
- Хакенштрассе, 18, - ответил Гребер.
- Это в старом городе?
- На границе старого города. Угол Луизенштрассе. Оттудавиднацерковь
святой Катарины.
- Так... н-да... - Человек взглянул на темное небо. - Ну что ж,дорогу
вы знаете.
- Конечно. Такие вещи не забываются.
- Разумеется, нет. Всего доброго.
- Спасибо.
Гребер зашагал по Брамшештрассе. Он смотрел надома.Онибылицелы.
Смотрел наокна.Всеонибылитемны.Ну,понятно,противовоздушная
оборона, подумал он. Это было, конечно, ребячеством, ноонпочему-тоне
ждал затемнения; он надеялся, что город будет ярко освещен.Амеждутем
это надобылопредвидеть.Торопливошелонпоулице.Поравнялсяс
булочной, но в ней не было хлеба. В окне стояло несколько бумажныхрозв
стеклянной вазе. Затем он миновалбакалею.Ввитринележаломножество
пакетов, но это была бутафория. Он дошел до лавки шорника.Греберхорошо
помнил ее. Здесь за стекломбыловыставленочучелогнедойлошади.Он
заглянул в окно. Лошадь все ещетам,уцелелодажечучелочерно-белого
терьера, - он стоит перед лошадью, задрав голову, и словно лает. Гребер на
минуту задержался перед этим окном, в котором,несмотрянавсесобытия
последних лет, все осталось по-старому. Потом отправился дальше. Онвдруг
почувствовал себя дома.
-Добрыйвечер,-сказалоннезнакомомучеловеку,стоявшемуна
ближайшем крыльце.
- Добрый вечер... - удивленно отозвался тот через несколько мгновений.
Подкованные сапоги Гребера гремели по мостовой. Скоро он стащит ссебя
эту тяжестьиразыщетсвоилегкиегражданскиебашмаки.Онвымоется
прозрачной горячей водой, наденет чистую рубашку.Греберпошелбыстрее.
Улица под его ногами какбудтовыгибалась,точноонабылаживаяили
насыщена электричеством. Потом вдруг потянуло дымом.
Он остановился. Это не дым из трубы, и недымоткостра;этозапах
гари. Посмотрел вокруг. Но дома были целы,крышинеповреждены.
Широко
раскинулось над ними темно-синее небо.
Гребер пошел дальше. Улица вела к маленькой площади сосквером.Запах
гари стал сильнее. Казалось, он повис на голых вершинахдеревьев.Гребер
потянул носом, но никак не мог установить, откуда же запах. Теперь онбыл
повсюду, точно упал с неба, как зола.
На ближайшем углу Гребер увидел первый разрушенный дом. Греберасловно
толкнуло что-то. За последние годыонничегодругогоневидел,кроме
развалин, и никаких особых чувств это у него невызывало.Носейчасон
смотрел на эту груду обломков, широко раскрыв глаза, точно видел рухнувшее
здание впервые.
"Ну, один дом, куда ни шло, - говорил он себе. - Одинединственный,и
все. Остальные целы". Он торопливо прошелмимогрудыразвалиниопять
потянул носом. Однако гарью несло не отсюда. Этотдом,видимо,разрушен
уже давно. Может быть,-простаяслучайность,забытаябомба,которая
наугад была сброшена летчиком, когда он возвращался.
Гребер поискал глазами название улицы. Бремерштрассе.ДоХакенштрассе
еще далеко. По крайней мере пол" часаходу.Онзашагалбыстрее.Людей
почти не было видно. В каких-то темных воротах горели едва заметныесиние
электрическиелампочки,иотэтогоказалось,чтоподворотнибольны
туберкулезом.
ПотомГреберувиделразбомбленныйуголулицы.Здесьпострадало
несколько домов. Кое-где устояли только капитальные стены. Черным зубчатым
узором поднимались они внебо.Междунимивиселиневидимыедоэтого
стальные балки, похожие начерныхзмей,которые,извиваясь,выползали
из-под кирпичей. Часть щебня была убрана. Но и это были старыеразвалины.
Греберпрошелсовсемрядомсними.Онперелезчерезобломки,
загромождавшие тротуар, и увидел в темнотеещеболеечерныетени:они
шевелились, казалось, там ползают гигантские жуки.
- Эй! - крикнул Гребер. - Есть тут кто-нибудь?
Посыпаласьштукатурка,звякнуликирпичи.Смутныефигурыметнулись
прочь. Гребер услышал чье-то взволнованное дыхание;прислушалсяивдруг
понял, что это он сам так громко дышит, оказывается, он ужебежал.Запах
гари усиливался. Развалины попадались все чаще.Авотистарыйгород.
Гребер остановился и смотрел, смотрел, широко раскрывглаза.Раньшетут
тянулись деревянныедома,уцелевшиеотвременсредневековья,домас
выступающими фронтонами, островерхими крышами и пестрыми надписями. Теперь
дома исчезли. Вместо них он увидел лишь хаос пожарища, обуглившиеся балки,
обнаженные стены, груды щебня, остатки улиц, а надо всемкурилсябелесый
чад. Дома сгорели, как щепки. Он побежал дальше. Им вдруг овладел безумный
страх. Он вспомнил, что недалеко от дома его родителей находится небольшой
медеплавильный завод. Они могли бомбить завод. Гребер изо всех силмчался
по улицам между тлеющих, влажных развалин, толкал встречных ивсебежал,
бежал, то иделокарабкаясьчерезкучиобломков.